— Понятно, — расстроился Коля, — ну да ладно,потом вспомнишь. — И вдруг радостно воскликнул: — Идея!
— Что за идея? — насторожился Виталий.
— Ты поедешь вместо меня, понял? Поедешь в Германию,подпишешь там бумаги. Вопрос чисто технический. Отдохнешь немного — я тебесопровождающего дам, он тебе такие местечки там покажет! А я тут как разспокойно твоими делами займусь, не опасаясь, что тебя арестуют.
— Слушай, но это незаконно. Через границу под чужимименем… И как я буду подписывать — от своего лица?
— От моего, меня там в глаза никто не видел.
— А подпись?
— Подпишешься, как я, — Скогарев. И все. Я же небуду к тебе претензии предъявлять.
— А документы? Вдруг меня на таможне задержат?
— Естественно, будут документы. На мое имя, с твоейфотографией. Мы же друзья! Я друга в беде не оставлю.
— Ладно, — сдался Виталий, — действуй, я ужетак запутался, что сам ничего не смогу предпринять. К тому же по сравнению стем, что я уже вроде как сделал, это кажется невинной забавой.
— Не дрейфь, — поддержал его Николай, — идисейчас отдохни, ванну прими, поешь. А я пока кое-какие шаги предприму.
Вечером, когда чистый и отдохнувший, но так ничего и невспомнивший о себе фирсов лежал перед телевизором, пришел Коля с каким-тосумрачным субъектом. Субъект имел при себе аппаратуру для фотосъемки, хотя вего руках убедительнее выглядел бы автомат.
А уже наутро Николай приехал с новеньким заграничнымпаспортом на свою фамилию, но с фотографией Виталия. Он привез с собой шикарныйчемодан и кучу всякого нужного в поездке барахла. Вещи они упаковывали вместе:Виталий был не столько рассеян, сколько испуган происходящим, и сосредоточитьсяна сборах оказался не в состоянии.
Около девяти вечера приехала машина.
— Я провожу тебя, — сказал Николай, — мне такбудет спокойнее.
— Знаешь, — Виталий растрогался, — я тебе такблагодарен за все, так…
— Не надо сантиментов, нам еще много предстоитсделать, — строго заметил друг детства.
* * *
— Допустим, все происходило именно так, какрассказывает эта Дина, — высказал предположение Корнеев. — Онапотеряла память, а частный сыщик Кудесников подобрал ее на дороге из жалости.Тогда, по большому счету, этот Кудесников нам совсем не нужен.
— Но отчего-то же он подался в бега, — возразилаЛайма. — Возможно, парочка в сговоре, а их рассказ — всего лишь легенда.
Троица сидела в своем штабе, где обсуждались текущие дела ипринимались стратегические решения. Лайма как могла облагородила интерьерсъемной квартирки, набросив на мягкую мебель цветные пледы и повесив веселыешторы. Возле дивана стоял массивный торшер со смешным абажуром в цветочек —самая уютная вещь в комнате. В настоящий момент журнальный столик былсервирован к чаю. Однако чашки так и стояли полные, потому что Лайма не любилаглотать кипяток, Корнеев ел варенье, а Медведь грыз баранки, жмуря правый глаз.
— Нет, Дина не врет, — помотал головой Евгений,отправив в рот засахаренную вишню. — Ей даже босс верит.
— Не стоит равняться на босса, — возразилМедведь. — Он может кому-то там верить или не верить, а разгадатьголоволомку должны мы.
С потерявшей память женщиной они уже познакомились. Тагироввозил их к своему другу Шелепу, чтобы члены группы "У" своими глазамиувидели надпись на ноге так называемой Дины. Заодно Корнеев сфотографировалкрасавицу-брюнетку, мотивировав это тем, что в ходе следствия им, возможно,удастся идентифицировать ее личность.
— У кого какие идеи? — спросила Лайма, отняв уИвана последнюю баранку и бросив ее в чай. — Я, например, даже непредставляю,с чего можно начать. У нас нет отправной точки. Если бы мы знали, ктотакая Дина…
— Этим собираюсь заняться я, — сообщилКорнеев. — Попробую пошарить в Сети, подниму светскую хронику. Сдаетсямне, это не простая штучка.
— Согласна, — кивнула Лайма. — Я обратилавнимание на ее руки. Домашней работой она не занимается.
— Ну еще бы! Такие женщины созданы для того, чтобыотращивать волосы и радовать мир своей красотой.
— Иван, теперь твоя очередь, — она обернулась кМедведю. — Выдвигай свои идеи.
— А я предлагаю дать объявление в газетах. И на радио.Пообещаем большое вознаграждение тому, кто такого-то числа видел женщину,соответствующую данному ниже описанию. Обрисуем Дину и подождем. Вдруг кто-тозаметил, как ее выбросили на том шоссе? Практика показывает, что на всякоеподлое дело всегда найдется свой свидетель.
— Итак, ты, Иван, — подвела итог Лайма, —сочиняешь объявление, помещаешь в прессе и потом начинаешь принимать звонки,идет? Для контактов оставь номер своего мобильного.
— А если объявлением заинтересуется тот, кто выбросилДину на шоссе? И попытается узнать, кто мы?
— Он ничего не сможет узнать, — фыркнулаЛайма. — Штаб-квартира снята на подставное лицо, твой мобильный тожезарегистрирован на какую-то там старушку… А если он придет и начнет задаватьвопросы, то сразу вызовет подозрения.
— А ты сама что будешь делать?
— Займусь поисками прыткого Кудесникова.
— У него была фора, — напомнил Корнеев, судовольствием облизав ложку. — Он сейчас может быть где угодно. Хоть вТайване, хоть на Камчатке. Или взбирается на одну из гор Тибета. Или нанялсяофициантом на корабль, совершающий кругосветные круизы. Белая форма, золотойподнос с бокалом ромового коктейля, девушки в бикини…
— Мужчины гораздо примитивнее, чем кажется на первыйвзгляд, — мстительно сказала Лайма, все еще переживавшая отвратительныйразрыв с Шаталовым. — Они рабы стереотипов, и когда им грозит опасность,прячутся так же удачно, как…
— Как страусы, — подсказал Медведь.
— Нет, — с чувством возразила Лайма. — Каккозлы.
— У-у-у… — протянул Корнеев. — Ты преувеличиваешь.
— Спорим, что ваш детектив никуда из Москвы неуезжал, — заявила Лайма, откинувшись на спинку кресла и забросив ногу наногу. — Его спрятала какая-нибудь баба, у которой, как он полагает, его небудут искать. Вероятно, они не наследили. Это дает ему чувство уверенности взавтрашнем дне.
— А как ты собираешься проверить всех его баб? —поинтересовался Корнеев. — Особенно ту, с которой они не наследили?
— Маленькая женская тайна, — ответилаЛайма. — Думаю, я справлюсь. Тем более что босс дал нам зеленый свет.Такое случается впервые! Не только финансовая поддержка, но и полноеинформационное обеспечение!
Медведь немедленно собрал на лбу озабоченные складочки:
