Петр. А… меня раздражает все это! Если они любят жить так…если находят в этом удовольствие – пожалуйста! Я не мешаю… я не хочу никомумешать, но не мешайте и мне жить так, как я хочу! Зачем они влагают в своидействия какой-то особый смысл… Зачем говорят мне, что я трус, эгоист…
Елена (дотрагиваясь до его головы). Его замучили: устал он…
Петр. Нет, я не устал… я только раздражен. Я – имею правожить, как мне нравится, мне! Я имею это право?
Елена (играя его волосами). Это опять мудреный вопрос дляменя… Я одно знаю – сама я живу, как умею, делаю, что хочу… и, если меня будутубеждать идти в монастырь, – не пойду! Заставят, – убегу, утоплюсь…
Петр. Вы больше бываете с ними, чем со мной, вы… вам онибольше нравятся, чем я! Я чувствую это… Но я хочу сказать – я могу этосказать! – они – пустые бочки.
Елена (удивленно). Что? Какие…
Петр. Пустые бочки… есть басня о бочках…
Елена. Ах, знаю… Однако… ведь и я тоже… значит, и я пустая?
Петр. О, нет! Вы – нет! Вы – живая, вы, как ручей, освежаетечеловека!
Елена. Ба! Значит, я, по-вашему, холодная?
Петр. Не шутите! Я прошу вас! Этот момент… но вы смеетесь!Зачем? Разве я смешон? Я – жить хочу! Хочу жить… по своему разумению… по своейволе…
Елена. Живите! Кто мешает?
Петр. Кто? Кто-то есть… есть что-то! Когда я думаю, что воткак надо жить – одному, независимо… мне кажется, что кто-то говорит – нельзя!
Елена. Совесть?
Петр. При чем тут совесть? Я… не… разве я хочу сделатьпреступление? Я хочу только быть свободным… я хочу сказать…
Елена (наклоняясь к нему). Это говорится не так! Это гораздопроще нужно говорить! Я помогу вам, бедненький мальчик… чтоб вам не путатьтаких простых вещей…
Петр. Елена Николаевна! Вы… мучаете меня… шутками! Этожестоко! Я хочу сказать вам… вот я весь пред вами!
Елена. Опять не то!
Петр. Я, очевидно, слабый человек… эта жизнь, – не посилам мне! Я чувствую ее пошлость, но ничего не могу изменить, ничего не всостоянии внести… Я хочу уйти, жить один…
Елена (взяв его голову в руки). Говорите за мной,повторяйте: я вас люблю!
Петр. О, да! да! Но… нет. Вы шутите!..
Елена. Право же, я совершенно серьезно и давно решила выйтиза вас замуж! Может быть, это нехорошо… но мне очень хочется этого…
Петр. Но… как я счастлив! Я люблю вас, как… (За стеною –стон Татьяны. Петр вскакивает, растерянно оглядываясь вокруг. Елена встает сместа спокойно. Петр тихо.) Это… Таня? А мы… тут…
Елена (проходя мимо его). Мы не сделали ничего дурного…
Голос Татьяны. Пить… дайте пить…
Елена. Иду… (Улыбаясь Петру, уходит. Петр стоит, схвативголову руками, и растерянно смотрит пред собой. Дверь из сеней отворяется, иАкулина Ивановна громко шепчет.)
Акулина Ивановна. Петя! Петя – ты где?..
Петр. Здесь…
Акулина Ивановна. Иди обедать…
Петр. Не хочу… не пойду…
Елена (выходит). Он пойдет ко мне…
(Акулина Ивановна недовольно оглядывает ее и скрывается.)
Петр (бросаясь к Елене). Как это вышло… нехорошо! Там оналежит… а мы… мы…
Елена. Идемте-ка… Что тут нехорошего? Даже в театре последрамы дают что-нибудь веселое… а в жизни это еще более необходимо…
(Петр прижимается к ней, и она уводит его под руку.)
Татьяна (стонет хрипло). Лена!.. Лена!..
(Вбегает Поля.)
Занавес
Действие четвертое
Та же комната.
Вечер. Комната освещена лампой, стоящей на столе. Полясобирает посуду для чая. Татьяна, больная, лежит на кушетке в углу, в полутьме.Цветаева – на стуле около нее.
Татьяна (тихо, укоризненно). Думаешь, я не хотела бысмотреть на жизнь вот так же весело и бодро, как ты? О, я хочу… но – не могу! Яродилась без веры в сердце… Я научилась рассуждать…
Цветаева. Голубчик! Ты слишком много рассуждаешь… А ведь –ты согласись, – не стоит быть умным человеком для того, чтоб толькорассуждать… Рассудок – это хорошо, но… видишь ли, чтоб человеку жилось нескучно и не тяжело, он должен быть немножко фантазером… он должен, – хотьне часто, – заглядывать вперед, в будущее…
(Поля, внимательно слушая речь Цветаевой, улыбается ласково,задумчиво.)
Татьяна. Что там, впереди?
Цветаева. Все, что захочешь видеть!
Татьяна. Да-а… нужно выдумать!
Цветаева. Поверить нужно…
Татьяна. Во что?
Цветаева. В свою мечту. Ты знаешь… когда я смотрю в глазамоих мальчишек, я думаю о них: вот Новиков. Он кончит школу, пойдет в гимназию…потом – университет… он будет доктором, мне кажется! Такой солидный мальчик,внимательный, добрый… лоб у него – огромный. Он очень любящий… он будет оченьмного работать, бескорыстный, славный… и люди будут его очень любить, уважать…я это знаю! И однажды, вспоминая свое детство, он вспомнит, как учительницаЦветаева, играя с ним во время перемены, разбила ему нос… А может, и невспомнит… ну, все равно!.. Нет, вспомнит, я думаю… он очень любит меня. Есть уменя рассеянный, растрепанный, всегда чумазый Клоков. Он вечный спорщик,задира, озорник. Он – сирота, живет у дяди, ночного сторожа… он – почти нищий…но такой гордый, смелый! Я думаю – он будет журналистом. Ах, сколько у меняинтересных мальчишек! И как-то невольно всегда думаешь о том, что будет с ними,какую роль они сыграют в жизни… Ужасно интересно представлять себе, как будутжить мои ученики… Ты видишь, Таня, это ведь немного… но если б ты знала, какприятно!
Татьяна. А ты? Где ты сама? Твои ученики будут жить… бытьможет, очень хорошо… а ты тогда уже…
Цветаева. Умру? Вот еще! Нет, я намерена жить долго…
Полянегромко, ласково, как бы вздыхая). Какая милая вы,Маша! Какая славная…
Цветаева (улыбаясь Поле). Запела коноплянка… Ты знаешь,Таня, я не сентиментальна… но когда подумаю о будущем… о людях в будущем, ожизни – мне делается как-то сладкогрустно… Как будто в сердце у меня сияетосенний, бодрый день… знаешь – бывают такие дни осенью: в ясном небе –спокойное солнце, воздух – глубокий, прозрачный, вдали все так отчетливо…свежо, но не холодно, тепло, а не жарко…
