Тетерев. Помню. Когда я стал оправляться и попросил васувеличить мне порцию, вы скорчили прескверную рожу и сказали мне: «Будь доволентем, что дают. Вашего брата, пьяниц и бродяг, много»…
Доктор (растерянно). Позвольте! Это… этого… Извините!.. вы…ваше имя… я – врач Николай Троеруков… а…
Тетерев (подходя к нему). А я – потомственный алкоголик икавалер Зеленого Змия Терентий Богословский. (Доктор отступает пред ним.) Небойся, не трону… (Проходит мимо. Доктор растерянно смотрит вслед ему,обмахиваясь шляпой. Входит Петр.)
Доктор (оглядываясь на дверь в сени). До свидания однако!Меня ждут… В случае, если она будет жаловаться на боль… повторите… дайте ейеще… капель… Сильной боли не должно быть… До свидания!.. А-а… скажите, тут былсейчас такой… оригинальный господин… он ваш родственник?..
Петр. Нет, это нахлебник…
Доктор. Ага!.. Очень приятно!.. Большой оригинал! Досвидания… благодарю вас! (Уходит. Петр провожает его в сени. Бессемёнов иАкулина Ивановна выходят из своей комнаты и осторожно, ступая на носки,подвигаются к двери в комнату дочери.)
Бессемёнов. Погоди, не ходи туда… Ничего не слыхать. Может,спит она… не разбудить бы… (Отводит старуху в угол к сундуку.) Н-да, мать! Воти дожили… до праздника! Говору, сплетни будет теперь по городу – без конца…
Акулина Ивановна. Отец! Что ты? То ли говоришь? Да хоть вовсе трубы пускай трубят… только бы жива-то осталась! Во все колокола пустьзвонят… Бессемёнов. Ну, да… я знаю… это так!.. Только ты… эхма! Не понимаешьты! Ведь – позор это нам с тобой!
Акулина Ивановна. А ну… какой позор?
Бессемёнов. Дочь отравилась, пойми! Что мы ей – какую больпричинили? Чем огорчили? Что мы – звери для нее? А будут говорить разное… Мне –наплевать, я все ради детей стерплю… но только – зачем? Из-за чего? Хоть бызнать… Дети! Живут – молчат… Что в душе у них? Неизвестно! Что в головах?Неведомо! Вот – обида!
Акулина Ивановна. Я понимаю… ведь и мне обидно! Все-таки я –мать… Хлопочешь, хлопочешь целый день, и спасибо никто не скажет… я понимаю! Дачто уж… хоть бы живы-здоровы были… а то вот на-ко!
Полявыходит из комнаты Татьяны). Она засыпает… Вы потише…
Бессемёнов (вставая). Ну, как она, что? Посмотреть-то можно?
Акулина Ивановна. Я войду тихонечко? Мы вот с отцом…
Поля. Доктор не велел пускать никого…
Бессемёнов (подозрительно). Ты почем знаешь? Тебя придокторе не было еще…
Поля. Мне Елена Николаевна передала.
Бессемёнов. А она – там? Ишь ты… чужому человеку можно,родным – нельзя. Удивительно…
Акулина Ивановна. Обедать-то надо в кухне… чтобы необеспокоить ее… Милая моя!.. И взглянуть нельзя…
(Махнув рукой, уходит в сени. Поля стоит, прислонясь к шкафуи глядя на дверь в комнату Татьяны. Брови у нее нахмурены, губы сжаты, стоитона прямо. Бессемёнов сидит у стола, как бы ожидая чего-то.)
Полятихо). Отец мой не был здесь сегодня?
Бессемёнов. Совсем ты не про отца спрашиваешь. Что тебеотец? Знаю я, кого тебе надо… (Поля удивленно смотрит на него.) Отец твой был…да! Грязный, оборванный, лишенный всякого порядочного подобия… Но все-таки тыего должна уважать…
Поля. Я уважаю… Почему вы это… говорите?
Бессемёнов. Чтоб ты понимала… Твой отец бродяга бездомный, авсе-таки ты не должна выходить из его воли… Но разве вы понимаете – что такоеотец?.. Все вы – бесчувственные… Ты вот… девушка бедная, бесприютная, ты быдолжна быть скромной… ласковой со всеми… а ты – туда же! – пускаешьсярассуждать, подражаешь образованным людям. Н-да. Вот ты замуж выходишь… а тутчеловек едва жизни не лишил себя…
Поля. Я не понимаю, что вы говорите… и зачем?
Бессемёнов (видимо, сам утратив связь своих мыслей,раздражается). Понимай: думай… затем и говорю, чтобы понимала ты! Кто ты? Аоднако вот… выходишь замуж! Дочь же моя… чего торчишь тут? Иди-ка в кухню…делай что-нибудь… Я покараулю… иди! (Поля, с недоумением глядя на него, хочетидти.) Постой! Давеча я… крикнул на твоего отца…
Поля. За что?
Бессемёнов. Не твое дело! Ступай… иди! (Поля уходитудивленная. Бессемёнов тихо идет к двери Татьяны и, приотворив ее, хочетзаглянуть. Елена выходит и отстраняет его.)
Елена. Не ходите, она спит, кажется! Не беспокойте ее…
Бессемёнов. Мм… Нас беспокоят все… это ничего! А вас –нельзя…
Елена (удивленно). Что вы говорите? Да ведь она жебольная!..
Бессемёнов. Знаю я… Все знаю… (Уходит в сени. Елена пожимаетплечами вслед ему. Проходит к окнам, садится на кушетку и, закинув руки за шею,о чем-то думает. На лице у нее является улыбка, она мечтательно закрываетглаза. Петр входит, сумрачный, растрепанный. Он встряхивает головой, как быжелая сбросить с нее что-то. Видит Елену, останавливается.)
Елена (не открывая глаз). Это кто?
Петр. Чему вы смеетесь? Странно видеть улыбающееся лицо…теперь… после этого…
Елена (взглянув на него). Вы – сердитый? Устали? Бедныймальчик… Как мне жалко вас…
Петр (садясь на стул рядом с нею). Мне самому жалко себя.
Елена. Вам надо уехать куда-нибудь…
Петр. Да, надо. В сущности – зачем я здесь? Меня страшнотяготит эта жизнь…
Елена. Как бы вы хотели жить? Скажите!.. Я часто спрашивалавас об этом… но вы не ответили, никогда…
Петр. Трудно быть откровенным…
Елена. Со мной?
Петр. И с вами… Разве я знаю… как вы относитесь ко мне? Какотнесетесь к тому, что я мог бы вам сказать? Иногда мне кажется, что вы…
Елена. Что я? Ну…
Петр. Что вы хорошо…
Елена. Я отношусь к вам очень, очень хорошо! Славный вы мой…мальчик!
Петр (горячо). Я не мальчик, нет! Я много думал. Слушайте,скажите… вам нравится – вам интересна вся эта возня, которой занимается Нил,Шишкин, Цветаева – все эти шумные люди?.. Вы можете верить, что совместныечтения умных книг, спектакли для рабочих… разумные развлечения… и вся этасуетность – действительно, важное дело, ради которого и следует жить? Скажите…
Елена. Голубчик! Ведь я необразованный человек… я не могусудить, не понимаю. Я ведь – несерьезная… Они – мне нравятся все, и Нил, иШишкин… Веселые, всегда что-то делают… Я люблю веселых людей… сама такая же. Кчему вы это спросили?
