Дальше давай помедленней. Остановись. Поставь ноги. Подумай о том, что ты делаешь: шаг вперед, поворот за угол, снова пауза. Считай шаги.
Яркое солнце отражается от асфальта, по улице с шумом катятся машины, по тротуару идут люди. Я киваю, делаю вдох в традициях йоги и отправляюсь в путь.
— Один… два… три… — вслух считает Райан, оставаясь вне моего поля зрения. — …шесть… семь…
Внезапно я отвлекаюсь. У этой дамы действительно в сумочке собака? Моя левая нога подгибается, и я начинаю заваливаться на газон. В следующе мгновение Райан протягивает руку и подхватывает меня. Он поддерживает меня под мышки и ставит назад на ноги. С улыбкой снова подталкивает вперед:
— Восемь… девять… десять… — считает он громко.
Его действия объясняются просто: Райан пытается научить мой разум выполнять одну задачу, пока тело выполняет другую. Надо, чтобы в моем мозгу образовывались новые связи — новые пути для разделения действий и слов. Он учит меня не просто ходить и говорить одновременно, а безопасно размышлять о других вещах, одновременно осознавая кинетику, участвующую в процессе передвижения с места на место.
Я повторяю считалки — Карл у Клары украл кораллы, — пока делаю подъемы ног и наклоны корпуса у себя в офисе. Если Клара у Карла украла кларнет, я согласен его купить, потому что это работает. Когда-нибудь я смогу делать два дела одновременно. Но все-таки лучше бы Райан не так увлекался математикой.
Глава 7
Опасен на любой скорости
Я слишком люблю мою маму, чтобы обниматься с ней.
Я проехал через всю страну и дальше, через границу, чтобы удивить маму. Сегодня канадский День благодарения, и, что гораздо важней, ее 90-й юбилей. Устраивать подобные сюрпризы женщине девяноста лет — сомнительная идея, но я и раньше уже являлся к ней внезапно, причем не раз.
Десять лет назад мы с братом Стивом доставили ей завт-рак в номер отеля в Белфасте, Северная Ирландия, куда она поехала в путешествие с моими сестрами Джеки и Келли. В тот день, когда они улетали, мы со Стивом разговаривали по телефону, и одному из нас пришла в голову невероятная идея тоже отправиться в Белфаст и их удивить. Мы бронировали билеты в последнюю минуту, впопыхах, и единственный доступный вариант предполагал, что Стиву придется лететь из Ванкувера в аэропорт Кеннеди, а потом сразу же на машине мчаться в Ньюарк, Нью-Джерси, чтобы успеть на международный рейс.
Быстро добраться из аэропорта в аэропорт, не пересекая при этом Манхэттен, практически невозможно. Я подхватил Стива в пункте проката машин, и вскоре мы уже стояли с ним в глухой нью-йоркской пробке в тоннеле Линкольна. К терминалу в Ньюарке мы подкатили за пару минут до окончания посадки. Сотрудник охраны аэропорта, заканчивавший свою смену, согласился провести нас через пост досмотра и по кратчайшему маршруту — к выходу на посадку, с багажом в руках. Он сунул ногу в дверь кабины, которую стюардесса уже собиралась закрывать, и затолкал нас обоих в самолет. Мы прилетели в Белфаст как раз к завтраку.
Наш сумасшедший поступок оправдывался важной причиной: мы всегда планировали полететь в Северную Ирландию всей семьей, но теперь отца с нами не было, а наша старшая сестра Карен скончалась несколькими годами ранее. Две оставшиеся сестры, Келли и Джеки, организовали для мамы поездку на родину ее предков. Мы со Стивом усмотрели в этом возможность укрепить семейные узы. Мы хотели присутствовать при возвращении Филлис Пайпер Фокс домой, где она никогда раньше не бывала. Когда мама поняла, что два джентльмена, принесшие завтрак в номер, ее сыновья, то была одновременно потрясена и очень счастлива.
Теперь, десять лет спустя, мы со старшим братом придумали новый план. Стив с семьей живет всего в паре миль от мамы и часто заезжает к ней помочь по хозяйству. Он должен был сказать, что заглянет на следующее утро и позвонит снизу, чтобы она открыла дверь. А когда мама откроет — сюрприз! — там будет не Стив, а я. План сработал идеально, за тем исключением, что дверь открыла не мама, а Келли, наша сестра. Но, может, это было и к лучшему, потому что от потрясения у мамы мог случиться сердечный приступ. И вот Келли отступает в сторону, мама поднимается с дивана в гостиной, видит меня и подносит руки к лицу. Потом негромко вскрикивает.
— Привет, мам! Заказывала обслуживание в номер?
Обрадованный долгожданной встречей, я боюсь споткнуться, упасть и потащить за собой мою 90-летнюю мать. От порога до дивана каких-то десять шагов, но каждый дается мне с невероятным усилием. Добравшись, я убеждаюсь, что крепко стою на ногах, прежде чем ее обнять; при этом я стараюсь не наклоняться вперед, чтобы она не откидывалась назад. Вместо этого я просто раскидываю руки, чтобы она ступила в мои объятия. Господи боже, только бы ее не уронить. По меньшей мере я рискую повторно сломать ей шейку бедра.
После долгого и слегка тряского объятия я делаю шаг назад, чтобы оставить маму на безопасном расстоянии. Она выглядит крепкой и счастливой. Я — просто счастливым.
За тридцать лет болезнь Паркинсона достигла у меня опасной стадии. Я превратился в угрозу. В последнее время проб-лемы с подвижностью и равновесием заметно усилились. Я постоянно борюсь, чтобы установить и поддерживать равномерный ритм при ходьбе, вот почему мне пришлось уделить столько внимания короткой проходке от двери до дивана. Парадоксально, но стоять на месте для меня тоже проблема.
И я угрожаю не только маме, но и любому человеку, вступая в его личное пространство. Моя свекровь Корки, мамина ровесница, тоже рискует, находясь рядом со мной, и мне надо проявлять осторожность. Собственно, любой житель Нью-Йорка или турист, проходящий по Мэдисон-авеню, уткнувшись в свой телефон, подвергается опасности столкнуться с торнадо, движущимся в его направлении. Мне надо постоянно быть начеку, и не только ради себя, но и ради всех, кому не повезет оказаться у меня на пути.
Иногда мир напоминает мне пинбольный автомат, в котором я — стальной шарик, запущенный пружиной, отчаянно пытающийся не задеть цветные лампочки на пути к воротцам.
Порой мне даже снятся сны про то, как я теряю этот контроль. Один из них такой: я заворачиваю за угол по пути к своему дому,
