– Твоя стратегия… мой учитель хочет другого.
Хартмут, который служил нескольким владыкам, сказал:
– Она никому не нравится, но я всегда ее предлагаю.
– Предложи что-то еще.
– Ты можешь оставить свою армию лежать здесь, на этой скале, среди леса, – презрительно сказал Хартмут. – Если твои темные силы не даруют тебе абсолютной власти, твоя армия умрет здесь.
– Я понимаю, – согласился Шип. – Предложи мне выбор.
Хартмут нахмурился:
– Мы можем свернуть на север, в обход его позиций. Широким фронтом, чтобы справиться с любым сопротивлением, окружить его и разбить в горах. Обходя любые укрепленные точки, попытаться отрезать дорогу. Тогда у них возникнут те же трудности, что и у нас: поставки.
– Мы можем питаться мертвецами, а они нет, – глухо заметил Шип.
– Зато они могут печь хлеб. И я бы предпочел хлеб.
– А что на востоке?
– На востоке у него еще люди, но они стоят на другой стороне реки, и их слишком мало, чтобы они представляли для нас угрозу. Я думаю, он хочет, чтобы мы шли на восток. Но с учетом последнего пополнения твоих маленьких тварей я бы поставил три-четыре легиона здесь и вокруг Дыры и весь день бросал бы их на укрепления. Они будут умирать медленно, а мы захватим дорогу и устроим битву там.
– Ты их не жалеешь, – заметил Шип.
– А для чего они нужны? Это расходный материал, но, если послать их в массированную атаку, они свяжут любые оставшиеся здесь силы – а мы обойдем с фланга.
– Обойдем его с фланга. Темное Солнце.
– Он побеждал тебя раньше, – напомнил Хартмут, хотя в том не было необходимости.
Шип захрустел каменными суставами:
– Я знаю.
Хартмут покачал головой:
– Мне нужно поговорить с тобой наедине, лорд волшебник.
Пришедшие из-за Стены удалились.
– Отступай и сражайся в другой день. Вот тебе мой совет.
– Нет, – сказал Шип.
– Тогда обходи их с севера. Как можно быстрее, – Хартмут набрал воздуха, – уходим в леса. Оставляем здесь большинство боглинов, они нас только замедлят. Сколько их, пятнадцать, двадцать тысяч? Пусть идут вперед, на стены.
Шипу стало легче.
– А большая битва будет?
Хартмут помедлил и сказал:
– Нас четверо или пятеро против одного их солдата. Или даже больше. Если нам повезет и мы будем двигаться быстро, битвы не будет. Они просто дрогнут – и тогда мы их перережем. Или умрут от голода, если выстоят. Если пробьются боглины – тогда мы одержим великую победу, а все их войско умрет.
Шип, казалось, с кем-то шептался.
– Резня подойдет. Важно, чтобы они собрались вместе. Как можно больше народу. – Шип снова покачался. – А если нам не повезет?
– Тогда случится жуткая битва в глуши, – Хартмут поджал губы, – не похожая ни на одно сражение, что я видел в жизни. С непредсказуемым результатом.
– Прекрасно, – сказал Шип.
– Как тебе будет угодно.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
БИТВА ПРИ ГИЛСОНОВОЙ ДЫРЕ
Небеса разверзлись сразу после завтрака. Опытные лучники спрятали тетивы в провощенные льняные мешочки и убрали их под шляпы. Молодежь последовала их примеру.
Топоры продолжали стучать.
После девяти часов прошла команда садиться в седла.
Калли залезал на лошадь очень медленно. Суставы ныли от напряжения и страха.
Войско поехало на восток, сквозь буковую рощу. Под огромными деревьями почти не было подлеска, если не считать редких кустов калины да полянок, иногда поросших травой, но чаще малиной или ежевикой. Калли держался рядом с капитаном. Двигались они очень быстро. Ширины дороги как раз хватало на двух людей в полных доспехах, сидящих на крупных лошадях. Дорога шла вперед, миля за милей.
На второй миле они наткнулись на дровосеков – испуганных людей из долин на юге и востоке. И на их стражей.
На золотых медведей.
Строй разом вздрогнул. За медведями стояли ирки, сотни ирков, высоких, тощих и злобных, клыкастых и хорошо вооруженных.
Калли заставил себя ехать дальше. Огромный золотой медведь – его глаза были вровень с глазами всадника – оскалился. И сказал что-то, напоминающее альбанские слова.
Калли улыбнулся в ответ.
– Мать твою, – буркнул Фларч у него за спиной. – Ты слышал медведя?
Калли проговорил, не в силах справиться с дрожью:
– Он сказал: «Найди себе кого-нибудь».
У Калли не выдержали нервы, и он засмеялся – слишком тонко и слишком громко. На него оглядывались.
Слева показался из укрытия белый олень. На нем восседал рыцарь в самых прекрасных доспехах, которые Калли видел в жизни.
– Сказочный Рыцарь, – заахали люди. Кто-то из войска радостно поприветствовал его, кто-то из фермеров тоже.
Сказочный Рыцарь, который выглядел великолепнее и царственнее, чем когда-либо получалось у капитана, подъехал на своем огромном олене к сэру Габриэлю. Они пожали друг другу руки.
– Рад встрече, – сказал сэр Тапио. – И что мы теперь будем делать?
– Поедем на восток как можно дальше, пока не увидим Единорога, – ответил капитан. Единорогом звалась огромная белая скала, которая вздымалась над горой Оленьего пруда. – Затем, если все пойдет хорошо…
Сэр Тапио улыбнулся знающей улыбкой, и они поехали дальше вместе. Первую милю их свиты держались поодаль друг от друга, но потом смешались. Рыцари-фейри были ирками. Ирки изящнее людей, а доспехи у них старомоднее. Вместо стальных панцирей – бронзовые кольчуги без рукавов, а на ком-то и вовсе кожаная броня вместо стальной, хитрой формы. Зато ирки ехали на лошадях особой породы, а многие – на оленях и крупных карибу, которые легко шли по лесу. К тому же они были обвешаны такими чарами и рунами, какими не мог похвастаться почти никто из людей.
Они проехали по южному берегу Большого каменного озера. Капитан время от времени сверялся с восковой табличкой. На коротком привале Калли заметил, что надписи появляются на ней сами собой, и потряс головой.
– Они атакуют наши укрепления, – признался капитан Сказочному Рыцарю.
– Это лучше, чем я ожидал, – сказал сэр Тапио. – Я беспокоился, что мы гонимся за оленем, который давно ушел.
– Миля за милей наши войска учатся действовать вместе, – заметил капитан.
И в самом деле, впереди длинной колонны медведи и ирки шли в стрелковой цепи рядом с людьми Гельфреда. После озера параллельно войску потекла толпа боглинов: они ползли через земли Диких, как муравьи ползут по камням, касаясь друг друга. Выглядело это неприятно и страшновато, и почти никто на них не смотрел. Но все же люди чувствовали себя под защитой.
