не было иного выбора. Это обязательно.
— А ее родители?
— Думаю, они осведомлены о ситуации.
— Только этого не хватало, — поморщился я.
Отец тяжело вздохнул:
— Полагаю, у нее тоже будут проблемы из-за того, что она ускользнула в больницу.
— Черт! — Я уронил голову, игнорируя обжигающую боль в ногах. — Черт, пап, я вел себя с ней как мудак, когда проснулся.
— Так исправь это, — спокойно посоветовал он.
— Ты не понимаешь, — выдавил я, чувствуя себя последним дерьмом на планете. — Я запаниковал и вывалил это на нее, а она такая хрупкая. Пап, она такая… А я так…
— Так ее любишь? — усмехнулся отец. — Да, Джонни, мы все об этом знаем. Утром ты орал об этом во всю мощь легких.
— Дерьмо-о-о-о! — простонал я. — Она испугалась?
— Не знаю, как Шаннон, а мама очень испугалась, — засмеялся отец. — Особенно когда ты заявил ей, что Шаннон станет матерью твоих детей.
— Боже мой, — заскулил я. — Почему вы меня не остановили?
— Не смогли, — ответил он. — Ты успокоился, только когда Шаннон осталась с тобой. Ты заснул в ее объятиях.
Оххх.
Исусе.
— Пойду выпью кофе и посмотрю, как там твой лучший друг, — сообщил отец, вставая со стула. — Можешь выполнить мою просьбу? Когда вернется мама, постарайся ее успокоить. — Он хмыкнул. — Кое-какие из твоих бредовых откровений потрясли бедную женщину.
— Я вообще ничего не помню, — простонал я. — Все как в тумане.
— Ты, может, и не помнишь, — сказал отец, открывая дверь. — А она запомнит на всю жизнь.
Я дождался, пока отец уйдет, и потянулся за мобильником.
Мой отец.
Мой отец.
Я слышал, как Шаннон произносила эти слова. Почему она их произносила?
И почему сердце говорит мне, что это важно?
Черт, должно быть, мне вкатили что-то до хрена мощное, что-нибудь из препаратов класса А.
Сосредоточься, Джонни.
Вспоминай.
Я листал список контактов, собираясь позвонить ей и извиниться, но раздраженно отбросил телефон, вспомнив, что у меня нет ее номера.
Но даже если бы и был, я бы не смог ей позвонить.
Потому что ее отец отобрал у нее телефон.
Мой отец.
Мой отец.
Что я упускаю?
68. Уже не страшно
Шаннон
Я не хотела возвращаться домой.
Но знала, что придется.
Я не хотела, чтобы меня избили.
Но знала: этого не избежать.
Худо-бедно, но я приняла свою судьбу.
Я знала, что другого выхода нет.
И потому я не удивилась, когда первым, что встретилось мне субботним вечером дома, был отцовский кулак.
Удар такой силы, что вышиб воздух из легких. Я рухнула на пол в коридоре.
— Так и знал! — зарычал отец, возвышаясь надо мной. Глаза у него остекленели. От него разило виски. — Знал, что ты шлюшничаешь, — бушевал он. — Говорил твоей матери, а она мне не верила.
Я не успела ни ответить, ни заслониться. Отец наклонился, зажал в кулак мои волосы, рывком поставил на ноги и потащил в кухню.
— Отпусти! — крикнула я, царапая его руку, вцепившуюся в мою голову. — Хватит!
Вот и все.
Наступил день твоей смерти.
— Мелкая потаскушка, — рычал отец.
Он остановился, когда мы оказались на кухне.
Поставил меня на ноги, только чтобы отшвырнуть в сторону, как тряпичную куклу.
Я ударилась лицом об угол стола и рухнула на пол, больно приземлившись на холодные плитки.
— Из школы твоей сраной звонили! — бушевал отец, надвигаясь на меня. — Сказали, твой учитель застукал тебя за грязными делишками, шлюха!
— Я ничего не сделала! — закричала я, и по щекам хлынули горячие слезы. — У меня кровь течет, — всхлипнула я, схватившись за лицо и почувствовав под пальцами теплую липкую кровь.
— Она еще не так потечет, когда я закончу разбираться с тобой! — заорал отец мне в лицо.
Схватив за руку, он с такой силой тряс меня, что голова отчаянно болталась взад-вперед.
— Потаскушка поганая, трахалась прямо в раздевалке.
— Не трахалась! — кричала я, пытаясь вырваться из его хватки. — Отпусти меня!
— Хочешь кончить как твоя мамаша? — с издевкой спросил отец. — Да? — Он затряс меня еще сильнее. — Хочешь, чтоб тебя обрюхатили в шестнадцать лет?
— Отвали от нее! — раздался голос.
Я увидела, что в дверном проеме стоит мой одиннадцатилетний брат, и у меня упало сердце.
— Тайг, не надо, — прохрипела я. — Иди наверх.
— Пошел прочь, щенок, — потребовал отец, отпустив меня. — Пока не сделал себе хуже.
— Отпусти мою сестру, — прорычал Тайг, входя на кухню.
— Твоя сестра шлюха, — пьяным голосом произнес отец, фокусируясь на моем младшем брате. — Ты что, собрался защищать шлюху?
— Олли! — крикнул Тайг, ничуть не испугавшись. — Помогай!
Краем глаза я заметила девятилетнего Олли, застывшего в коридоре. К нему жался трехлетний Шон.
Все мальчишки были копиями отца: светлые, песочного цвета волосы, большие карие глаза, и все трое сейчас в ужасе смотрели на него.
— Марш в свою нору, пока морды вам не раскровил! — потребовал отец.
Шон побежал к лестнице, Олли — к входной двери.
Но Тайг остался на месте.
— С ней так нельзя, — с вызовом произнес брат, дерзко вскинув подбородок. — Джоуи говорит, что мы не бьем девчонок.
— Беги к соседке Фрэн и позвони Джоуи, — умоляла я, пытаясь вытолкнуть Тайга из кухни и уберечь от отцовской расправы.
В свои одиннадцать Тайг уже превосходил меня ростом и силой, но он все равно был моим маленьким братишкой, и я бы защитила его ценой своей жизни.
— Тайг, пожалуйста, — просила я. — Уходи.
Тайг не двинулся с места.
— Я защищу тебя, — заявил брат, поворачиваясь к отцу.
Боже, нет…
— Я тебя не боюсь! — прошипел он, вставая в оборонительную стойку и заслоняя меня собой. — Думаешь, ты такой крутой, а ты просто мерзкий алкоголик, который бьет женщин!
Отец угрожающе шагнул к нам, и мое сердце сжалось от ужаса.
В полной панике я обхватила брата руками и приготовилась к удару.
Удар пришелся мне между лопатками. Дыхание перехватило, ноги подкосились.
Вжавшись в пол, я свернулась в самый маленький клубок, в который только могла, а отцовский ботинок встречался с моей спиной снова и снова.
— Прекрати! — закричал Тайг, молотя кулаками по спине отца. — Ты ее убьешь.
— Тайг, беги…
Хватая воздух ртом, я попыталась встать на ноги, но отец схватил меня за волосы и поднял в воздух.
— Мелкая гнусная врунья, — прорычал он и снова врезал кулаком в лицо. — Грязная шлюха!
— Шаннон! — завопил Тайг, беспомощно размахивая руками. — Шаннон!
— Извини, — выдавила я привычное слово, хотя мне было не за что извиняться. В горле стоял вкус крови. — Пожалуйста, хватит…
Новый удар в лицо был такой силы, что у меня клацнули зубы и подкосились ноги, и я снова
