помочь тебе с тремя из этих четырех пунктов?
Его губы изогнулись в кривой усмешке.
– Как бы привлекательно это ни звучало, думаю, я откажусь от дополнительных подачек. Я уже исчерпал все запасы.
Положив руку на подушку, я полностью развернулась в его сторону.
– Дела в «Призм» обстоят гораздо хуже, чем я полагала. Никто не понимает, что, черт возьми, происходит. У нас нет готовых изделий. Нет надежного производителя. Поставщики, которые раньше всегда были со мной на связи до того, как я отошла от работы, чтобы воспитывать детей, теперь не отвечают на звонки.
– Вот черт, – вздохнул он. – У тебя и так забот по горло. Тебе сейчас уж точно не до этого дерьма.
– По правде говоря, именно этим мне сейчас и стоит заняться. Потому что в противном случае «Призм» конец. Мне нужна эта компания, Изон. Моей семье нужна эта компания.
Он провел рукой по волосам. Его светлый пушок все еще был слишком коротким, чтобы хоть как-то его уложить.
– Черт. Ладно, чем я могу помочь?
Вот и оно.
Причина, по которой все, кого я любила, – Роб, Джессика, Ашер, Мэдисон и Луна – обожали Изона Максвелла.
– Переезжай к нам, – выпалила я.
Он открыл было рот, скорее всего для какого-нибудь остроумного комментария вроде того, что он уже живет у нас, но я поспешила его прервать.
– Насовсем. Домик у бассейна полностью в твоем распоряжении. Я вернусь на работу на полный рабочий день. И если тебя это устроит, я бы предпочла не нанимать какого-то незнакомца, чтобы тот присматривал за детьми и переворачивал нашу жизнь с ног на голову. Они могли бы оставаться здесь, с тобой и Луной, в течение дня. Когда я буду возвращаться домой, я могу брать Луну себе. А ты сможешь ходить куда-то, выступать с концертами или просто запираться и писать. Если тебя устроит заниматься музыкой по вечерам и выходным, ты можешь делать все, что захочешь.
Гордясь своим планом, я смотрела на него с самодовольной улыбкой, ожидая радостных возгласов. Искреннего смеха. Праздника. Может быть, еще одного раунда пива и вина.
Все, что я получила, – это унылое выражение лица, балансирующее на грани раздражения и скептицизма.
– Почему? – спросил он.
– Почему что?
– Не притворяйся, – прошипел он. – Не веди себя так, будто вы с Джессикой не потратили целые годы, вынашивая план о том, как заставить меня бросить играть. Ты всегда говорила моей жене, что мне нужно перестать тратить время впустую и найти настоящую работу.
Я тут же выпрямилась.
– Я… – Честно, я и не подозревала, что он знал об этом. Вот черт!
Он встал и посмотрел на меня сверху вниз, его тяжелый печальный взгляд пробирал меня до глубины души.
– Послушай, я ценю то, что ты пытаешься сделать. И если тебе нужна будет помощь с детьми, я никогда не откажу. Я люблю их и готов сделать для них все что угодно. Но давай не будем притворяться, что моя музыка будет когда-либо достаточно хороша для тебя.
Я яростно замотала головой.
– Дело было не в том, что ты недостаточно хорош, Изон. Ты потрясающий, и не только потому, что хорошо поешь или играешь, но и благодаря чувствам, которые ты вызываешь в людях во время трехминутной песни: они сводят меня с ума. И поверь, я слышала их все. Потому что каждый раз, когда ты записывал новое демо, Роб включал его у нас дома целыми сутками. Я лишь беспокоилась о ней.
Я обняла руками колени. Одновременно скорбеть о двух самых важных людях в моей жизни в какой-то степени помогало мне сохранить равновесие. Признаться, в течение последнего месяца большую часть моих мыслей занимал Роб. Но бывали моменты, когда я сидела и плакала, жалея, что не могу взять телефон и позвонить Джессике хотя бы еще один раз. Послушать, как она смеется.
Я с трудом проглотила слезы, но одна все равно выкатилась из уголка глаза.
– У Джессики было тяжелое детство, и, насколько бы ты ни был талантлив, быть женой музыканта – тяжелая ноша. А я хотела, чтобы она не знала никаких забот. Будь моя воля, она вышла бы замуж за бухгалтера.
Он усмехнулся.
– Она бы страдала от скуки. Зато, возможно, была бы жива.
Мне и так было стыдно за все те вещи, которые я думала о нем после пожара, но слышать, как он озвучивает такие уничижительные мысли, было просто невыносимо.
Он приходил мне на помощь бесчисленное количество раз, последний – как раз в этот день. Сейчас настал мой черед быть тем другом, в котором он нуждался.
– Возможно. – Я специально смягчила свой тон и заговорила с ним так, как разговаривала бы с Джессикой, так, как разговаривала бы с моим другом. – Но без тебя никогда не было бы Луны. Она бы никогда не отказалась от этой малышки, даже зная, как все закончится.
Его кадык дернулся, когда он отвернулся и потер глаза большим и указательным пальцами.
Поднявшись на ноги, я подошла ближе к нему.
– Если мы чему-то и научились за последнее время, так это тому, что жизнь коротка и ее значимость измеряется отнюдь не количеством прожитых лет. Купи пианино, Изон. Пиши песни. Стань звездой. Переверни всю музыкальную индустрию с ног на голову. Но главное покажи Луне, что, если усердно работать и никогда не сдаваться, мечты могут стать реальностью. – Я быстро вытерла слезы, струящиеся по щекам. – И знаешь что? После всего этого кошмара мне правда не терпится увидеть, как сбывается чья-то мечта.
Волнение сверкало в его светло-карих глазах, когда он вновь повернулся ко мне лицом.
– Ты уверена? Я имею в виду, что мне стоит остаться здесь и присматривать за детьми. Мы же очень разные как люди и как родители, Бри. Это будет не так просто, как кажется.
– Да, я знаю. Но мы сделаем это вместе. Давай просто попробуем в этот раз обойтись без нашего обещания ненавидеть друг друга.
– Это я могу, – поклялся он с такой надеждой в голосе, что у меня сдавило грудь.
– Только пообещай: больше никакого сиропа.
Улыбаясь, он обнял меня за шею и пристально посмотрел в глаза.
– Клянусь больше никогда не кормить твоих детей тем, что им действительно понравится.
Я издала непонятный звук, нечто между смехом и плачем, после чего он нежно притянул меня к себе.
Этот парень – вечный любитель обниматься.
Он покачивался из стороны в сторону, что было похоже скорее на укачивание плачущего ребенка, чем на медленный танец.
– Мы справимся, Бри. Я
