эти слова только усиливали мое чувство вины?
– Нет, все в порядке. Я теперь мать-одиночка. Мне придется привыкнуть, что я должна решать свои проблемы самостоятельно. Я не могу рассчитывать, что все вокруг меня поставят собственную жизнь на паузу, если у меня случится нервный срыв. – В носу защипало, и я сделала глоток вина, чтобы скрыть слезы.
В какой момент я наконец-то перестану плакать каждую чертову секунду?
– У тебя нет нервного срыва, Бри. Месяц назад ты потеряла своего мужа и лучшую подругу. Прояви к себе капельку сострадания. У тебя тоже могут быть плохие дни. Это нормально, если ты даешь волю чувствам. Тебе не обязательно держать себя в руках двадцать четыре часа в сутки только потому, что у тебя есть дети.
– Но это не должно так сильно влиять и на твою жизнь тоже. Ты тоже потерял жену и друга. У тебя есть ребенок, которому должно быть уделено все твое внимание. Изон, ты пропустил встречу по работе из-за меня.
Он внезапно сел, опустив обе ноги на землю.
– И я благодарен тебе за это. Я боялся браться за эту гребаную работу всю неделю. Мне не нравилось там, поэтому я и уволился десять лет назад, и я почти уверен, что и сейчас ничего не изменилось. Честное слово, мне даже снились кошмары о том, как я вновь играю «Милую Каролину».
– Что? – ахнула я. – Но ты сказал мне, что был рад возвращению за пианино.
– Бри, я тридцатичетырехлетний мужчина, живущий бесплатно в домике у бассейна, принадлежащем моему лучшему другу, причем еще и с дочерью. Нищие не выбирают – мне нужна была эта работа.
Я поставила вино на бортик и повернулась к нему лицом, положив ногу на подушку между нами. Тревога в моем голосе нарастала.
– Верно. А теперь у тебя ее нет.
– Я не потерял ее. Я все еще могу пойти и заполнить документы завтра, если захочу. – Он опустил голову, но продолжал смотреть на меня краем глаза, улыбаясь уголком рта. – Или ты можешь наградить меня за то, что я сегодня заставил Мэдисон надеть пижаму, и не выгонять меня еще недельку, чтобы я мог поискать работу, где мне не нужно будет играть «Пони» Джинувайна каждый раз, когда приходят отмечать девичник. – Он сопроводил свою речь лукавой улыбкой, которая каким-то образом прошла сквозь все заслоны горя и чувство вины и заставила меня засмеяться.
– Я тебя не выгоняю.
– А следовало бы. Я ужасный нахлебник, который на прошлой неделе пробил дыру в стене в твоей ванной.
– Что? – Я снова засмеялась.
Он пожал плечами и глотнул пива, прежде чем ответить:
– Похоже, что мои плохие дни сопровождаются чуть большей агрессией, чем твои.
– М-м-м. – Я понимающе кивнула. – Такие у меня тоже бывают. Но я просто кричу в подушку.
– В следующий раз попробую. Скорее всего, это безопаснее, учитывая, что мне все-таки потребуются две руки, чтобы играть нескончаемую дуэль песен «Джорджия» и «Джорджия Тех».
Я закатила глаза.
– Не соглашайся на эту работу, Изон. Найди то, чем захочешь заниматься. Вы с Луной можете жить здесь столько, сколько нужно. Или сколько захотите. Или любая комбинация того или другого.
– Честное слово, не знаю, как бы я пережил этот последний месяц без тебя. – Он прерывисто вздохнул. – И детей.
– И я тоже. – Я почувствовала тепло в груди, поднимая свой бокал в его направлении.
Он столкнулся с его пивом на полпути.
Мэдисон пошевелилась, чем на мгновение привлекла мое внимание к экрану монитора. Она перекатилась на бок и немного поерзала, прежде чем снова заснуть, прижавшись к деревянным перекладинам. Но я наклонилась поближе к маленькому экрану не из-за этого.
Пижама в розово-белую полоску прикрывала ее руки, но остальная часть тела была надежно укрыта одеялом на молнии. Ее кроватка была пуста: одеяло и две мягкие игрушки, которые предназначались исключительно для украшения интерьера, были убраны, а угол комнаты освещал ночник в виде замка принцессы. Свечение увлажнителя воздуха рядом с кроваткой дало мне понять, что он включен: одним движением я увеличила громкость видеоняни и услышала мягкое шипение белого шума.
Я не говорила с Изоном ни о чем из этого. Я ни разу не упоминала, что ночью Мэдисон непременно стаскивает с себя пижаму, если спит без спального мешка. Или то, что из-за одеяла или игрушек малышка может задохнуться, поэтому я убираю их каждый раз, когда укладываю ее. Я не объясняла ему, что в последнее время Мэдисон очень беспокойно спит, поэтому я включаю увлажнитель воздуха, а включенный ночник помогает мне разглядеть, как она. Я также не говорила ему, что без белого шума она просыпается по утрам из-за Ашера.
Пока я сидела снаружи, потерявшись в мире боли и заново переживая воспоминания о пожаре, Изон успел сделать все это. Он был хорошим отцом, у которого была своя дочь; неудивительно, что он знал, как уложить ребенка спать.
Мэдисон не была его дочерью. Но он любил ее и заботился о ней так же, как если бы она была таковой.
Я нажала кнопку и переключила экран на комнату Ашера. Он не читал. Дюжина фигурок окружала его, в то время как пожарный и динозавр сражались так яростно, что ими мог бы гордиться Тайлер Дерден.
Он не плакал из-за тоски по отцу, как это случалось много раз за последние несколько недель. Я не знала, какие вопросы о Робе и его пребывании на небесах он задавал, но Изону удалось умерить его любопытство, в то время как я настолько обезумела от горя, что не могла утешить сына.
Изон бросил все и примчался в «Призм» в тот день не из-за чувства ответственности или долга. Он сделал это, потому что независимо от того, признавала я это или нет, Роб был прав.
Изон правда был одним из лучших из нас.
Я положила монитор себе на колени и перевела взгляд на мужчину, небрежно потягивающего пиво рядом со мной.
– Чем планируешь заниматься?
Он скривился и отвел взгляд.
– Ты серьезно?
– Более чем.
– Музыкой, – заявил он, и эти три слога заставили его лицо просиять.
– Да? Я заметила, что ты еще не нашел замену своему пианино.
Он усмехнулся.
– Пианино – недешевая вещь. Прямо сейчас в приоритете такие мелочи, как работа, жилье, мебель и, возможно, покупка какой-то одежды, кроме похоронного костюма, трех пар джинсов и парочки футболок. – Он демонстративно провел рукой по своей простой черной футболке.
Я сделала еще один глоток вина, затем покрутила ножку бокала между пальцами.
– А что, если я могу
