довольной и веселой. А теперь…
Косынка на голове у Веры скатилась назад.
– Косынку поправим? – поднимаю руки к голове. Подтягиваю косынку вперед. Голова гладкая. Вера сидит безропотно. – Вот так. Косыночка должна быть тут, – я надвинул косынку на лоб.
Вдруг Вера мотнула головой, вырывалась из-под косынки, уставилась на меня. Как-то энергично, не по-человечьи, смотрит. Косынка сползла на шею. Слышу скрытный глухой рык. Сквозь сжатые губы показалась пена. Мигом схватываю ее, наклоняю вниз, лицом к ведру.
Что такое? Только что Вере нравилось покачиваться со мной. Поправил косынку и вдруг такая реакция. Косынка?.. Мне представилось, как в церкви женщины стоят с покрытыми головами. Религиозный символ и бурное волнение – все это связалось воедино. Что-то не то. Закралось подозрение. Почему вдруг такое неприятие простой косынки?
После освобождения желудка Вера на какое-то время задремала. Вновь протягиваю ладонь. Фокусируюсь на ощущениях, обволакиваю ответный гребень напряжения над желудком. Спустя какое-то время увлекся, не заметил, как Вера проснулась. А она, проснувшись, вдруг встрепенулась, бок отжала, и выдала с сарказмом:
– Может и есть в тебе что-то, только что ты все давишь? Давит и давит, – осеклась, испуганно уставилась на мою руку и добавила, будто оправдываясь: – Раздавил все уже здесь. – Ее пронзительные глаза вспыхнули смятением. «Может и есть в тебе что-то…» – почему иронизирует вдруг?
В один из вечеров, сидя на краю кровати, Вера задумчиво разглядывала свои опухшие ноги. Я подсел рядом. На вопрос, что болит, она медленно подняла голову.
– Дышать трудно, – и замолчала, вслушиваясь в себя. Мне вспомнились невозмутимые глаза «доброй» женщины, врача: «Умрет легко, легкие не болят…»
– Давай посмотрим, что там у тебя, – завел ладонь Вере за спину, наставил на лопатки. Через минуту почувствовал волны, отдающие прохладой. Почему из груди тянет холодом? Прошло еще несколько минут. Вскоре нащупал переливы полей. Плотность в них была иной.
Фиксирую ощущения. Ущипнуло безымянный палец, затем средний. Погружаюсь глубже, проникаю мысленно внутрь. Отрешился от всего внешнего.
И все бы происходило в обычном режиме, если бы не одна странность: Вера ни с того, ни с сего стала отстраняться назад. Будто невзначай. Откидывает туловище и натыкается спиной на руку. Раз, другой раз. Энергия биополя – явление хрупкое. Ощущения в руке ускользают.
– Вера, не ерзай, пожалуйста, – она на минуту замирает, затем вновь отшатывается. Невольно вроде бы. – Вера, можешь сидеть ровно? – Молчит. – Трудно сидеть? – Молчит. – Что с ней? Я поставил перед ней табурет, положил на табурет пару подушек. – Наклонись. – Вера послушно улеглась, руки сложила под голову.
Сидя сбоку, держу руку над спиной. Приловчился, вновь нащупал энергетическую рябь. Представляю пузырьки легочных альвеол, их ритмичное вздутие, кровь, текущую по сосудам. Все мельтешит, меняется. Ладонь долго парит над спиной, исследуя новые поля. Где тут метастазы?
Вера неожиданно поднялась с подушек.
– Ноги затекли, – и улеглась на постель, беспардонно прервав сеанс. Я в недоумении переключился на ноги. Опухоль на правой ноге затопила голень. Действительно, тревожный симптом, но не критично. Кручу стопу в разные стороны, а в голове, как в жернове: «Умрет легко. Умрет. Умрет…»
Поздним вечером прочел молитву и решил перед сном еще раз основательно обследовать легкие. Подставил табурет с подушкой.
– Ляг сюда, – Вера присела, послушно наклонилась. Какое-то время она лежала на подушке спокойно, потом стала изворачиваться. Словно внутренняя пружина расправлялась в ней. Левой рукой поджимаю спину, а правой сгущаю потоки биополя. Неожиданно, с невероятной силой отпрянув от подушек, Вера разгибается, запрокидывается, махом падает на постель.
Я в изумлении отстраняю табурет, заступаю следом. Вера притаилась. Как пушинку, поворачиваю ее набок. Она завертелась, не дается.
– Вера, что с тобой? – молчит. – Да что же это! Вера, Вера? Что с тобой, почему молчишь? – Всматриваюсь в лицо: бледное и безжизненное. Передернул, как две травинки, плети рук, схватил их левой рукой в запястье, а правой тереблю пространство за спиной и шепотом тарабаню катавасию: «Сохрани…от болезней, от недуга тяжкого…» Неотступно вглядываюсь в ватное лицо. Нет! Надо собраться. Собраться, успокоиться!
Приподнимаю, держа за спину. Вера обмякла, глаза закатились. Током стрельнуло: «Умирает?» И закричал:
– Вера, Вера. Слышишь меня? – стучу ладонью по спине, встряхиваю за плечи. Что с собой? Вера, очнись!
Наконец, из сжатых губ показалась пена. Быстро поворачиваю туловище, наклоняю лицом к ведру. Когда все прошло, поднял, уложил ее на кровать. Вера уснула и задышала легко, ровно. Слава Богу, вытащил! Будто из водоворота вынырнул. Но торжество спасения – чувство многомерное. Тревога не покидала меня. Решил дождаться, когда Вера проснется и поговорить. Утром подсел к ней на кровать, спрашиваю:
– Вера, что с тобой? Разве так можно? Сама-то борись, не поддавайся. Я ведь не смогу жить без тебя. Неужели ты этого не понимаешь? Слышишь меня?
– Слышу.
– Почему молчишь тогда?
– Что ты хочешь услышать? – она действительно не понимала вопроса .
Я решил схитрить, надавить на материнское чувство.
– Вот выздоровеешь, разменяем эту квартиру, переберемся поближе к Витальке. Может быть, у них внук скоро родится. Будут приносить его к нам. Алешке тоже подыщем квартиру в том районе. Может и он женится, и у него будут внуки. Представляешь? А как мы без тебя? Мы же не справимся. Не сможем мы без тебя, – Вера закрыла глаза, ничего не ответила.
Весь день на работе я не находил себе места. Закатившиеся Верины глаза висели в памяти, как приговор. Едва дождавшись окончания рабочего дня, я с нетерпением помчался домой. Вера поджидала меня, сидя в халате. Она поела, и все обошлось. Увидев меня, попросила воды. И во взгляде, и в интонации голоса появилось то самое, душевное равновесие, которое исходило от нее всегда раньше и заряжало нас спокойствием.
Ближе к полуночи, случайно зайдя из кухни, вдруг слышу:
– Да, они без меня не справятся… Не смогут! – услышал эти слова я случайно, зайдя из кухни. Вера произнесла их тихонько, в полудреме, не зная о моем присутствия.
Я ликовал. Какие обнадеживающие слова! Она с нами! Она не уходит! Долго не мог заснуть. За полночь все же угомонился, поправил одеяло, прижался к Вере. Такая нежная, теплая! Такая родная! Усталость берет свое, и я засыпаю долгожданным спокойным сном.
За шторами ночью темно.
Ищу, отпустив тормоза,
Доверчиво сон за окном,
И вижу стальные глаза!..
Глава 12 Мнение
Согласно первичным исследованиям в данной области, установлено, что раковые клетки работают по принципу колонии микроорганизмов, которые способны передавать между своими клетками информацию, в виде сигналов… Пока ученые бьются над определением этих самих сигналов, посредством которых раковые
