хозяином и повторяет все его движения, то исчезает. Когда люди засыпают, тени уходят и бродят неизвестно где. Когда спящий видит во сне других, это значит, что к нему приходят тени. И тогда можно убедиться, что они совсем такие же, как и люди. Во всяком случае, когда человек умирает, надо заранее договориться с его тенью. Ей нужно отдать все, что она любит и что считает своим. Только бы она была довольна и не вздумала обижаться и мстить.
Уамма сняла с себя свои лучшие бусы и надела их на шею Лаллу перед тем, как засыпать его землей. Каху пошептала над могилой. Уговаривала тени младенцев лежать тихо, не пугать людей по ночам. Фао положил сверху большой плоский камень. Это была дверь, которая не должна была отворяться.
Люди каменного века не понимали, что такое смерть. Они не понимали, что она — неизбежный и естественный конец всего живого. Для них вообще не было разницы между живыми и неживыми. Дерево, камень, ручей, звезда, сухой пень — все это таит в себе такую же точно жизнь и такой же разум, как и любой человек.
Если человек погибает в бою, это еще кое-как можно осмыслить. Более сильный отнял силу у побежденного. Но вот человек умирает на своей постели. Такие объяснения, как удар, зараза, разрыв сердца, для первобытных людей не существовали.
Чья-то вражда, ненависть, злая воля врага — вот причина. Они верили, что есть средство издали нанести человеку зло и даже лишить его жизни. Они верили, что это можно сделать таинственными действиями и магическими обрядами.
Кто же виноват в смерти Чернобурых?
Конечно, Куолу! Ведь он грозил отомстить — и отомстил!
Дурной взгляд! Злые слова! Наговор, пущенный по ветру!..
Когда Улла вместе с Ао и Волчьей Ноздрей вошли в землянку охотников, они сразу почувствовали что-то неладное. Никто не позвал их сесть у огня. Никто не спросил об охоте.
Их встретили враждебными взглядами. Никто не сказал ни одного слова привета. Их считали главными виновниками гнева Куолу и его таинственной мести.
В мастерской Тупу-Тупу
Вечером, когда в поселке все сидели по шалашам и землянкам, в летний шалаш Канды просунулась рыжая голова.
Это был Уа.
Ао лежал возле костра и раздувал тлеющие угольки. Уа молча сел у входной дыры и уставился на охотника. Канда вопросительно поглядела на брата. Вид у него был расстроенный и тревожный.
Уа пришел предупредить: в поселке все боятся Куолу. Вот умерли Лаллу и Го. Ведь это — его дело. Так думают все. Куолу сердит и посылает злой ветер. Матери толкуют:
— Виноваты Красные Лисицы! Они не хотят отдать колдуну своих жен. А из-за них Куолу будет мстить всему поселку. Старый Фао говорит: надо убить Красных! А Калли и Тупу-Тупу с ним спорят. Говорят, не надо бояться. Тупу-Тупу жалеет Канду. Он не хочет, чтобы она шла к Куолу.
Канда со страхом слушала брата. Ао положил ладонь на голову жены.
— Не бойся! Ао никому не отдаст Канду!
В это время во входной дыре показалась чья-то темная фигура. Канда с криком бросилась прочь. Ао с дротиком в руках следил за пришельцем. Вдруг он засмеялся:
— Улла! — закричали все разом.
Улла пришел рассказать, что Тупу-Тупу велел звать Ао и Канду к себе. Тупу-Тупу редко ночевал в доме охотников. Большей частью он проводил время в кремневой мастерской. Тут же стоял его шалаш, в котором на мягкой подстилке из листьев он отдыхал от дневных трудов. Мастерская помещалась около реки, почти у самого устья оврага. Нужно было спуститься по узкой тропинке и миновать кусты ивняка.
Еще издали до ушей охотников стали доноситься глухие, удары камня:
— Тупу-Тупу работает! Тупу-Тупу!
На площадке под крутым обрывом приютился плетеный шалаш. Перед ним все было усыпано осколками кремня. Тупу-Тупу сидел на гладком камне и стукал кремнем о кремень.
У края площадки под навесом сидели на земле люди: Волчья Ноздря, его молоденькая жена Цакку с перламутром на подбородке и красивая Балла. Все молча смотрели на Тупу-Тупу. Вновь прибывшие, не говоря ни слова, уселись на землю и стали ждать.
Тупу-Тупу продолжал работать. Он ни на кого не обращал внимания. Он заканчивал большой кремневый наконечник. Сейчас он делал самую важную часть работы: наводил последнюю «ретушь».
Наши герои жили в конце «палеолита». Люди не знали тогда металлов. Они не выучились еще полировать песком свои каменные изделия. Это делали много позднее мастера «эпохи полированного камня».
И все же их оружейное искусство стояло уже очень высоко. Они разыскивали большие кремневые желваки. Резкими ударами откалывали от них крупные куски. Из них выбирали те, которые годятся для выделки того или иного орудия. Но это было только начало. Над таким куском еще долго и упорно нужно было трудиться. Обделывали его постепенно и очень осторожно. Не торопясь, придавали упрямому кремню ту форму, которая была нужна. Мелкими отрывистыми ударами отбивали от куска крошку за крошкой, пока кремень не становился по их воле то наконечником копья, то острым ножом, то тяжелой головой топора.
Звероподобный троглодит — пещерный человек раннего палеолита — еще не умел «ретушировать». Его орудия были грубы. Он кончал свою работу там, где поздний мастер только развертывал свое искусство. Мастерская каменных орудий не была собственностью Тупу-Тупу. Каждый мог притти туда и работать сколько захочет. Камни принадлежали всем. Каждый заботился о том, чтобы в мастерской были большие кремни. В известняках часто находили большие круглые желваки, иногда с голову ребенка. Снаружи они были покрыты белой коркой. Каждый умел сделать себе острие для копья, скребок для очистки шкуры или каменный нож.
Но Тупу-Тупу работал не так, как другие. Он был художник и мастер своего дела. Он любил работу как поэт.
Ему нравилось волшебное искусство превращать грубый кусок в изящно отточенное острие.
Он испытывал детскую радость, когда от крепкого удара кремень выбрасывал из-под его пальцев голубоватую искру. Глаза его вспыхивали и сверкали. Словно огонь, выбитый из камня, перескакивал в его глаза, а оттуда в сердце.
И никому не удавалось так точно отбить нужный осколок от круглого желвака. Никто так ловко не умел, надавивши всей силой, отжать «отжимником» от крупного куска тот край, который был ему нужен.
Последняя отделка была самой трудной и рискованной частью
