сильно тебя ударил и ты отрубился.
— Не рассказывай им, — попросил я. — Пожалуйста… Я не могу…
— Не расскажу, — пообещал он.
63. Упс, я снова это сделала
Шаннон
Никакого разумного объяснения не было тому, чтобы торчать под проливным дождем возле спортивного корпуса.
Я не хотела об этом думать.
Меня не столько заботило собственное состояние, сколько происходящее в раздевалке.
Следовало бы сесть в автобус вместе с Клэр, Лиззи и остальными ребятами из нашей школы, но я не смогла.
Не смогла пойти путем здравого смысла.
Вместо этого я ждала.
И волновалась.
И отчаянно боролась с желанием ворваться в раздевалку для гостевой команды.
Я пряталась в темноте, глядя, как из спортивного корпуса выходят игроки обеих команд, а за ними — местные тренеры, мистер Малкахи и спортивный врач.
Похоже, меня никто не заметил, и я не удивилась.
Все парни были выше меня самое малое на целый фут.
Так продолжалось, пока не вышел Гибси.
— Привет, крошка Шаннон, — сказал он, сразу заметив меня. — Что ты тут стоишь под дождем?
— А-а, я просто… я хотела… он был… и я… — Досадливо взмахнув руками, я оставила попытки объяснить и пожала плечами, сказав правду: — Я волновалась.
— За Джонни?
Плечи мои поникли, и я сокрушенно кивнула.
— Все плохо?
Гибси нахмурился. Вид у него был неуверенный.
— Гибси, не молчи, — взмолилась я. — Скажи как есть.
— Он в порядке, крошка Шаннон.
— Не ври, — вырвалось у меня. — Пожалуйста. — Я судорожно выдохнула. — Мне нужно знать.
— Да, все плохо, — тихо признался Гибси. — Пока неизвестно, что скажут врачи, когда его привезут в больницу. Но похоже, в ближайшее время никаких игр ему не светит. — Гибси шумно выдохнул и взъерошил мокрые волосы. — В финале он точно играть не будет.
— Мне не важно, будет он играть в свое регби или нет, — выдавила я, захваченная чувством вины. — Я хочу знать, все ли с ним в порядке! С ним, с Джонни! С человеком, а не с долбаным регбистом!
Гибси склонил голову набок и с любопытством посмотрел на меня.
— Вот и скажи после этого, что за тебя не нужно держаться, — тихо произнес он, словно разговаривая с собой.
— Что?
— Не обращай внимания. — Гибси мотнул головой, шумно выдохнув. — Я слышал, как тренер обзванивал отели, подыскивая нам место для ночлега… Если, конечно, Джонни сразу заберут на операцию.
Боже мой!
У меня замерло сердце.
Я знала, что ему нельзя играть.
Знала, что он пострадает.
Знала и ничего не сделала.
Надо было рассказать его матери.
Поговорить с тренером.
Я знала, что Джонни играл с недолеченной травмой и болью.
А я поступила, как всегда, — не сделала ничего.
— Это моя вина, — сдавленно призналась я.
— Потому что ты знала? — шепотом спросил Гибси.
Я виновато опустила голову.
— В таком случае это и моя вина, — сказал Гибси. — Иди внутрь, крошка Шаннон, — предложил он, слабо улыбнувшись. — Он сейчас там один, ждет, когда его повезут с сиренами.
— Может, мне не стоит…
— Стоит, — перебил Гибси.
— Точно? — спросила я, все еще сомневаясь.
— Точно, — кивнул он. И зашагал на стоянку к автобусу.
Я простояла под дождем еще полных пять минут, пытаясь отговорить себя от прыжка в пропасть, хотя все шло к тому, что я прыгну.
Уговоры не помогли.
Все потеряло смысл.
Все, кроме необходимости увидеть Джонни.
Отчаянно дрожа, я прыгнула — вошла внутрь и шла по бетонному полу коридора, пока не оказалась перед белой дверью с табличкой «Гости».
Я подышала, толкнула дверь и вошла в пустую раздевалку, где в нос ударило зловоние не то мази, не то какого-то лекарства.
Запах был такой сильный, что слезились глаза.
Пар, пробивавшийся из коридорчика, подсказывал: там душевая.
Большинство раздевалок были однотипными: основное помещение с белыми стенами и деревянными скамейками, тамбур и душевая с несколькими кабинками.
Идиотка, он в душевой.
Что ты делаешь?
Уходи.
Уходи немедленно!
Я в замешательстве развернулась и уже направилась к двери, но вдруг остановилась как вкопанная, услышав голос Джонни:
— Шаннон?
Я обмерла, снова повернулась и увидела его.
— Привет, — выдавила я, заставляя себя дышать, хотя при виде Джонни сердце так заколотилось, что это было трудно.
У Джонни с плеча свисало полотенце, он опирался на металлический костыль, гримаса на лице подсказывала, что ему больно. На нем опять были боксеры «Кельвин Кляйн».
На этот раз черные.
— Привет, — ответил Джонни, отвлекая меня от опасных мыслей. — Что ты тут делаешь?
— Хотела тебя проведать, — выпалила я, стараясь не смотреть, как напрягаются мышцы его живота, пока он ковыляет до скамейки, опираясь на костыль. — Я волновалась.
Он снова хромал, и теперь это было отчетливо видно. Я мгновенно насторожилась.
Насторожилась и испугалась за него.
— Я и сейчас волнуюсь, — пробормотала я.
— Какой-то придурок из Ройса порвал меня шипами, — буркнул Джонни.
Он осторожно сел, поставил рядом костыль и положил полотенце на правое бедро.
— Порвал тебя? — в ужасе спросила я.
Боже мой!
Тяжело выдохнув, Джонни уперся затылком в белый кафель стены.
— Уроды.
— Джонни, ты не сразу встал, — кусая губу, прошептала я и посмотрела на его бедро. — Ты долго пролежал на траве.
— Потерял сознание от боли, — нехотя признался он.
— Тебя отправляют в больницу? — спросила я, заставляя себя оставаться там, где стою, хотя мне отчаянно хотелось броситься к нему. — На обследование?
— Такой протокол на эти случаи. — Джонни тяжело выдохнул. — Фигней страдают.
Врун.
Я знаю, что тебе предстоит операция.
— Насколько все плохо? — заставила я себя спросить.
Он посмотрел на меня; глаза и теперь полны жара.
— Шаннон, я в порядке.
Опять вранье.
Джонни скрипел зубами, когда разговаривал, — было понятно, как он мучается.
Ему было больно.
И страшно.
— Ты уверен? — допытывалась я.
Он взглянул на меня; синие глаза так и пылали.
— А ты?
— Не знаю, — беспомощно пожала плечами я. — Я очень боюсь за тебя.
Услышав мой ответ, Джонни изогнул бровь, и я зарделась.
— Наверное, мне лучше уйти. — Я сцепила пальцы и сглотнула. — Пойду подожду в автобусе.
Я повернулась, торопясь уйти.
— Можешь остаться со мной?
Мои ноги приросли к полу, а сердце снова заколотилось.
— Что? — спросила я, поворачиваясь к нему.
— Пожалуйста, — сипло сказал Джонни. — Не хочу торчать здесь один.
У меня сжалось сердце и перехватило дух.
— Хочешь, я позову Гибси? — вяло предложила я.
Джонни покачал головой:
— Мне нужна только ты.
Я понимала, что нужно уходить.
Нужно выйти отсюда и сесть в автобус.
Это было бы разумно.
Но я не хотела уходить.
Потому что я не могла оставить его.
На негнущихся ногах я подошла к
