Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Попечалился, пожурился Хотен, да и сел читать дальше. Смотрит – стало трудно глазам. В чем дело? А уж за окном темнеет. Снова зажег он свечу и уж больше не отрывался от чтения до глубокой ночи.
Теперь покойный князь, как добрый дедушка, давал полезные советы, да только опять-таки полезные больше для князей: «На войну выйдя, не ленитесь, не надейтесь на воевод». А на кого ж тебе надеяться, как не на себя, если ты сам себе воевода? Правда, дальше уже и всем дружинникам хорошо бы послушать. Ведь осуждает князь тех, кто на войне потакает себе в еде, в питии или в спанье. Сторожей, по его разумению, князь должен сам расставлять, самому расположиться среди воинов, и долго не спать, а встать рано. Да и вообще доспехи с себя снимать можно, только хорошо оглядевшись: ибо внезапно человек погибает. Уж с чем с чем, а с этим последним советом Хотен теперь вполне согласен.
Далее шли советы о том, как получше выглядеть в глазах жителей Русской земли и гостей из других стран. Почудилось в том Хотену нечто лживое: если, к примеру, не любит сын Мономаха угощать путников, а делает это только для того, чтобы о нем добрая слава шла, то неужто путник не заметит, что потчуют его не от всей души, а по обязанности? И можно только себе представить, какую рожу состроит такой князь-притворщик, если, на охоту торопясь, встретит похороны и, вовсе того не желая, а по обязанности, с коня сойдя, пойдет проводить мертвого до могилы… А вот хорошо сказано, со всей мудростью Мономаховой: «Жену свою любите, но не давайте им над собою власти». Вот именно! Уж коли женился, так люби ее, раз Бог велел, «свою жену», а властвовать над собою не позволяй «им» – то есть ей, жене, и всяким-прочим твоим бабам. Правильно.
Задела Хотена за сердце похвальба князя Владимира, что отец его, дома сидя, сумел выучиться пяти иноземным языкам. Так ведь то был великий князь, у него свободного времени немерено, ему же на хлеб зарабатывать не нужно, и научиться князю Всеволоду Ярославовичу было просто: запрет, небось, у себя во дворе прохожего иноземца и не выпустит, пока тот не обучит своему языку. И сие тоже, конечно же, хорошо, красиво и почетно придумано – тащиться каждое утро до света еще в церковь, отстаивать заутреню, а потом встречать восход солнца с молитвой: «Просвети очи мои, Христе Боже, давший мне светом твоим красным полюбоваться!» И еще: «Господи, подари мне еще одно лето, чтобы остаток дней моих, в грехах своих каясь, хвалил я Тебя!» Прекрасно и здорово, кто спорит – да только для того, кто, помолившись, ложится спать опять, как чернец после заутрени или всенощного бдения.
Думал Хотен, что сумеет дочитать книгу до солнечного восхода, чтобы улечься почивать согласно наставлениям князя Владимира, однако заснул еще затемно. Проснулся, когда солнце было уже высоко, и оттого, что в комнате стоял холод. Пока ходил ругаться с истопником, пока слонялся по пустой гриднице, ожидая, чтобы печка разгорелась и дым вытянуло в окно, пока перекусывал, чем придется, на поварне, прошло не менее двух часов. И вдруг почувствовал невольный читатель, что соскучился по оставленной на столе книге.
Теперь князь Владимир рассказывал о своих жизненных трудах, имея в виду походы и «ловы», выезды на охоту. А начал он так трудиться с тринадцати лет. Что ж, походы по русскому бездорожью, с разбойниками в лесах и князьями-грабителями в городах – это дело действительно трудное не только для купца, но и для князя, путешествующего, по завету предков, только верхом, а заболеет или умрет, так тоже ведь не на повозке поедет, а между двумя конями-иноходцами. А вот охота… Смеялся Хотен над любителями соколиной охоты, покамест сам ею не заболел, но и теперь не согласился бы назвать звериные ловы трудом. Уж не отдых, это точно: какой отдых, если полумертвый домой возвращаешься? Так, молодецкая забава, развлеченье…
Однако на самом деле князь рассказывал о походах, иногда о боях и захвате пленных. Иногда воевал против других князей вместе с половцами, а чаще против них. И богатства у него водились большие. Вот он съехался «с Олегом» (наверное, был то знаменитый любимец половцев, Олег Гориславович) и с отцом своим на обеде в Чернигове, на Красном дворе, и подарил отцу триста гривен золота. Вот он вместе с черниговцами и с половцами идет против другой орды половцев, повоевавших Стародуб, и на Десне захватили они в плен князей Асадука и Саука, а дружину их перебили. Часть добычи досталась, понятно, молодому князю Владимиру, а затем и часть выкупа за половецких князей… Тут Хотен потянулся за дощечкой и писалом на «вечной коже» вывел: «АСАДУКЪДАСАУК». Есть. А через год ходил он снова с черниговцами и с половцами, Читеевой ордой, на Всеслава Полоцкого к Минску. И ворвались они в город, и не оставили в нем ни человека, ни скотины. После этого грабежа больше других обогатился, понятно, предводитель, русский князь.
Всеслав, однако же, свой, Рюрикович, и земля та Полоцкая своя, русичи там живут, а старый князь говорил внуку, что богатство схоронил половецкое. Следственно, искать надо записанное про половецких князей да про их добро. И принялся читать Хотен – кусками, прилежно вникая в смысл произнесенного и глазами подтверждая в книге услышанное. Вот оно! Вдумался в прочитанное и вернулся к началу повествования. Оказывается, отец посадил молодого Владимира в Переяславле, обойдя его старших братьев… Что ж, это понятно, и до сих пор считается, что с переяславльского стола лежит самый верный и законный путь на великое киевское княжение. Так… И ходил князь Владимир с дружиною к Прилукам, и внезапно встретил половецких князей, и возжелал биться с ними, хотя половецкого войска оказалось восемь тысяч. А у русичей доспехи были отправлены в город на повозках, пришлось отбиваться налегке. Дружина вошла в город с небольшими потерями, а поутру, на день Успенья, Владимир вывел ее преследовать убежавших половцев до Белой Вежи, где и попали в плен два половецких князя, Багубарсовы братья, Асень и Сакай. Выписал Хотен и эти имена. Потом вместе с Ростиславом взял князь Владимир вежи у Варина. Прибавилось казны… А сие что? «И сидел я в Переяславле три лета и три зимы, и с дружиной своею, и многие беды претерпели от рати и от голода». От голода? Допустим, в одно лето случился неурожай, и негде было купить покорму, а в иные разве пожалел бы князь собранных сокровищ на хлеб для себя и дружины? Выходит, тогда и были потрачены Владимировы богатства… Вздохнул Хотен и перечеркнул уже выписанные имена половецкий князей – вот только тоненько перечеркнул, чтобы после можно было и прочитать.
Ага, вот Боняк с большим войском подошел к Снятину, и пошли на них наши из Переяславля на Сулу, и помог им Бог, и победили половцев, и лучших князей взяли… Имена не названы пленных, однако, если были выкуплены, то серебра во Владимировой казне прибавилось. Ага, что-то было потрачено на заключение мира с князем Аепой на Рождество… Ходил на Урусобу, ходил на Дон… «Помог Бог… Помог Бог…». Помог Бог и добычи захватить, конечно.
«А из Чернигова до Киева много раз ездил к отцу, за день приезжал, поспевая до вечерни. А всех путей 80 и 3 великих…». Уже, значит, не будет старый князь отдельно о каждом походе вспоминать, жаль. «И миров я сотворил с половецкими князьями без одного двадцать, и при отце и без отца, а дарил скота много и многие одежды свои. И пустил я половецких князей из оков вот сколько: Шаруканя двух братьев, Багубарсовых трех, Осеня четырех братьев, а всего лучших князей иных сто…». Если за каждого был взят выкуп – вот тебе и деньги для клада! «А самих князей Бог живыми в руки давал: Коксуса с сыном, Аклана, Бурчевича, таревского князя Азгулия, и иных кметов молодых 15, то тех живых приведя, посек, да в ту речку Сальницу и побросал. А в отдельности убито чуть ли не 200 в то время лучших». Когда была битва на Сальнице, найти можно. Теперь записать: «НАСАЛЬНИЦЕ».
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
