Она услышала, как сильно хлопнула дверь, а потом наступила тишина. Дан, верно, ушел. Здесь ему делать нечего. Странно было думать, что он собирался убить своего брата, когда она, накануне, отдавалась его ласкам. Она старалась не вспоминать, что именно он ей делал в тот момент и больше не помнила, приятно ей было или противно.
Дан, наверное, ушел. Но надо проверить.
Она сняла трубку, тихонько положила обратно и набрала номер полиции. Потом она стала говорить, как будто дождалась ответа. Сообщила адрес и подробности. Сказала спасибо и снова встряхнула аппарат.
Дверь затрещала и разом открылась. Подпиравший ее стол, на который она нагромоздила два стула, оказался шуточной помехой. Все обрушилось. Мюриэл не успела наставить на Дана револьвер. Он уже примял ее всем своим весом, затыкая ей рот твердой, холодной ладонью. Она закрыла глаза и перестала сопротивляться.
— Молчи, — выговорил он ровным голосом. — Молчи, а не то задушу. Сейчас уберу руку, но только брыкнись — задушу. В два счета, уж будь уверена.
Она почувствовала, как его рука отодвигается. Во рту у нее все болело. От другой его руки наверняка синяк на шее. Ей уже было не так страшно. Может, он хотел ее убить.
— Где у тебя деньги? — прошептал он.
— Нету…— еле слышно сказала Мюриэл. — Почти ничего нет, — поспешно добавила она, увидев как переменилось его лицо.
— Где деньги? — повторил он.
— Только пятьдесят долларов, — сказала она.
— Брось шутить, — сказал Дан. Он говорил все тем же ровным, безразличным тоном.
— Клянусь тебе. Дан…
— Где твоя сумка?
— Не в сумке. Дан. В сумке всего лишь долларов десять-двенадцать.
Она заплакала.
— Дан, у меня почти нет денег. Что я могу поделать?
— Давай сюда деньги. И пошевеливайся.
Она, покачиваясь, встала и у же хотела схватить маленький револьвер. Кулак Дана еще сжался. Удар пришелся в правую грудь. Она чуть не взвыла, а он уже стоял и сдавливал ей рот, но почти тотчас же ее отпустил. Она почувствовала вкус крови но рту. Слезы выступили в уголках ее густо накрашенных глаз.
— Пошевеливайся. — повторил Дан.
Она и не двинулась. Что-то мешало ей повиновиться. Что-то расслабляло ее, делало ватной и безучастной, лишало защитных реакций.
Дан резким движением разорвал лиф ее платья и принялся ее раздевать. Она попыталась удержать его руки.
— Хочешь, покажу, в каком месте лучше всего сигаретой прижечь? — спросил он.
— Дан! Умоляю тебя!..
Он отпустил ее.
— Давай сюда деньги. Предпоследний раз тебе говорю.
Она сдалась, пошла к комоду и открыла верхний ящик. Дан следил за ней взглядом. Она перерыла стопку шелкового белья и протянула Дану пачку денег. Он молча засунул ее в карман.
— Ты не звонила в полицию, — сказал он вдруг. — А то бы они уже здесь были.
— Нет, не звонила.
— Я так и знал, — сказал он. — Я слушал, плохая из тебя актриса.
Она опять заплакала.
— Дан… Я… Вчера вот как хорошо было. Мне больно. Ты сделал мне больно. Ты мне что-то сломал, я уверена…
— Сколько тут? — спросил Дан, не двигаясь.
— Двести долларов. Все, что у меня есть, уверяю тебя.
Она всхлипывала, держась за грудь.
— Уходи, Дан. Оставь меня. Больше я ничего сделать не могу. Ты взял все мои деньги.
— Так, значит, вчера хорошо было…— сказал Дан.
Он покачал головой.
— Мне тоже, — сказал он. — Вчера ты бы согласилась, чтобы я у тебя остался.
— Надо бы было по-честному, — сказал он, — повторить сейчас, как вчера. Ты бы получила сполна на твои двести долларов. Но ни малейшего желания. Вчера я просто хотел знать. И только. Вчера мне это ничего другого не дало.
— Замолчи, Дан. Скотина ты, животное.
Он покачал головой с несколько удивленным видом.
— Все вы так говорите: ты, клиенты Ника, газеты. А я честно свое дело делаю. Не моя вина, что мой брат свое не сделал. Не моя вина. что ты не сделала свое. Вчера ты догжна была с меня денег потребовать. И не настраивать меня, будто я могу тебя о чем-то попросить. Мне нужны эти деньги. Вот если бы я мог остаться у тебя, разузнать, что делает Шейла… Но ты не захотела. Приходится вот так поступать. Я бы и сейчас повторил, если бы одно и то же могло произойти дважды.
Мюриэл смотрела на него, напуганная его приглушенным безразличным тоном.
— Они станут допытывать, как это я стал белым, — продолжал он. — Станут допрашивать. Бить меня по морде, в грязь втаптывать. А что в это время будет делать Шейла? Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу оставить ее без присмотра…
Он поднял глаза.
— Не вздумай звонить в полицию, когда я уйду. Сиди тихо по крайней мере два часа.
Она попробовала выдержать его взгляд, но не смогла и отвернулась.
Глубоко дыша, Мюриэл смотрела на него. Он замахнулся, чтобы ее ударить, и она пронзительно вскрикнула. Узловатый кулак Дана угодил в подбородок и ее буквально оторвало от пола. Тело ее со слабым стоном рухнуло на кровать.
Дач взглянул на кулак. Один из суставов быстро вспухал. Он удивленно посмотрел на Мюриэл. Казалось, что она спит. Она больше не шевелилась, а голова была повернута так неудобно, что ему невольно захотелось, чтобы она сменила позу.
Он прислушался. Снаружи все тихо. Крик Мюриэл не привлек ничьего внимания.
Он склонился к ней, положил свою тяжелую руку на тонкую ткань лифчика. Она была мертва.
— Я не хотел…— прошептал Дан. — Хотел только, чтобы ты замолчала, пока я не уйду.
Он посмотрел на недвижное тело. Она была очень красивой. Слишком красивой для шлюхи.
Он отвернулся и увидел на комоде сумочку. Двенадцать долларов и мелочь. Он взял их и вышел, тщательно закрыв за собой обе двери. Повернул ключ в замке и положил его в карман.
XXII
— Плохо его дело, — сказал Купер. — Вот наши последние сведения о нем: убил женщину, одну из проституток, околачивающихся в заведении, где он работал. Взял ее деньги и убил, вероятно, чтоб изнасиловать, судя по положению тела и некоторым следам, обнаруженным на трупе. Врачи разберутся. Затем взял такси и поехал в Бруклин, гае след его потерялся. Три дня уже его ищут, и абсолютно неизвестно ни где он, ни что с ним.
— Не могу же я бесконечно сидеть в гостинице, — сказала Шейла. — А домой вернуться после того, что произошло, и подумать страшно. Хотите еще виски?
