ее зовут Анькой, но она решила, что Снежаной быть круче. А еще твердит, что мне с моим именем повезло.
— Да этот опять пришел, — вздыхаю я, промокнув лицо салфеткой. — Чую, и сегодня лишусь пары ногтей. А только вчера коррекцию сделала.
Снежанка садится рядом и смотрит в наше отражение в зеркале:
— Слушай, но он же хорошие деньги предлагает. Одна ночь — месячная наша зарплата.
Смотрю с удивлением на нее через зеркало. Красивая она, зеленоглазая, губы в меру пухлые и натуральные рыжие волосы, подстриженные сейчас очень коротко, под мальчика. Но ей очень идет.
— Ты с ним уже… того?
— А че, нормальный мужик. Чуть толстоват и вонюч, но зато не извращенец. Традиционный секс его вполне устроил, — совершенно спокойно отвечает Снежана.
— И часто ты так с клиентами?
— Периодически, — зевнув, кивает она и берет пилочку с моего столика. — В нерабочее время не возбраняется. Встречаюсь и сплю, с кем хочу, — она звучно пилит ноготь мизинца. А я думаю, что вслух упрекать ее не могу, ее право, где, с кем и как. Жанкина жизненная ситуация еще хуже моей. Она даже жила здесь, в гримерке, почти месяц. Эдик разрешил. А еще она как-то откровенничала со мной, когда я задержалась после выступления. С тех пор Снежана и зовёт меня "подругой". Хотя это не так. Мы просто хорошие знакомые.
И сейчас мне думается, что плохо то, что про всех нас, танцующих здесь, могут подумать то же самое: что мы готовы спать с посетителями за деньги.
— О, Тина, Снежа, хорошо, что вы здесь, — влетая в помещение, щебечет Эдик, — не хотите подзаработать?
Снежка, не думая, кивает, а вот я спрашиваю:
— Как?
— За пятым столиком мальчишник отмечают. Они увидели ваш номер и попросили, чтобы их обслуживали две стюардессы, — я хмурюсь, услышав два его последних слова, и он тут же добавляет: — Только как официантки. Там парни приличные. Деньги дадут хорошие и за пролитые напитки возмущаться не будут, понимают же, что вы танцовщицы.
Хочу напомнить Эдику, что я начинала именно официанткой, но при Снежке не решаюсь. Не знаю почему.
— Давай взглянем на этих приличных? ‐ предлагает мне Снежана, допилив ноготь, и, не дождавшись моего ответа, идет к выходу. Встаю, иду за ней.
Мы одновременно выглядываем в зал. Находим взглядами интересующий нас пятый столик. Компания из шести мужчин. Молодых, хорошо одетых и совсем не пьяных.
— Ничего такие, ‐ подмечает Снежа, ‐ особенно вон тот, блондинчик в розовой рубашке, и вон тот, темненький в серой футболке, ты глянь, Кристинка.
Смотрю на парней по очереди. И правда, ничего такие, симпатичные, особенно темненький… И в этот момент он вдруг смотрит нашу в сторону. Секунда, две — кажется, наши с ним взгляды встречаются.
И мне не показалось. Мы действительно смотрели в тот момент друг на друга. Это потом он мне об этом рассказал. Так же, как и о том, что обслуживать именно нам их столик было его идеей.
25
Прошлое все еще не отпускает меня.
И вот все в тех же костюмах стюардесс мы со Снежаной подходим к пятому столику.
— Мальчики, привет, — зазывно улыбается Снежа, облокачиваясь на диванчик, на котором сидят трое мужчин, я же замираю рядом, присматриваюсь к участникам этой компании, пока не зная чего от них ожидать. — Кто тут у нас виновник торжества?
— Андрюха, — кивая на блондина, хором отвечают несколько парней.
— Андрюшка, Андрюшка, — кивая головой, произносит Снежана и подходит к жениху ближе, — полки лучших мужчин редеют. За что ты так с нами?
Снежана наклоняется и стряхивает невидимую пыль с плеча парня. Виновник же торжества нагло пялится в декольте моей напарницы и довольно улыбается.
— Меня зовут Снежана, и я готова скрасить ваш сегодняшний праздник, ‐ говорит она и переводит взгляд на темненького парня. И только сейчас я обращаю внимание, что он смотрит на меня. И судя по всему, уже долго. Я тоже смотрю, пристально. И чем дольше, тем больше понимаю — он мне нравится. Вот так сразу, чисто внешне. Есть в нем что-то притягательное, от чего я не в силах отвести взгляд. Брюнет, небольшая щетина, тёмные глаза… нет. Это сначала они показались мне тёмными, но когда на лицо молодого человека попадает свет, его глаза золотятся. Как у вампиров из известной саги. Но я в них, разумеется, не верю. Разве что в энергетических.
Черты лица славянские: овал лица, чуть курносый нос, плавные линии губ. Он широк в плечах, это видно, и, наверное, роста высокого…
— А подругу как твою зовут? — громко спрашивает у Снежаны темненький, кивая на меня.
— Кристина, ‐ фыркая, отвечает Снежа.
— У нас пиво кончается, — кричит кто-то из этой компании с диванчика.
— Не вопрос, все будет, — кивает Снежана. — А может, лучше что покрепче?
— Попозже, — отвечает темненький.
Мы отходим от стола, и по пути к бару Снежка спрашивает:
— Ты чего, подруга, тихая такая?
— Мне не очень нравится перспектива их ублажать. Пусть даже в качестве официантки.
— Да ну тебя, тебе что, деньги не нужны? — интересуется Снежана. — Да и парни ничего такие, не наглые, не приставучие.
— Пока трезвые, — бубню себе под нос, потому что Снежка в этот момент уже что-то шепчет бармену.
К их столику мы возвращаемся с бокалами пива. Снежана несёт два, я ловко доставляю аж четыре. Мы расставляем бокалы и уже собираемся уходить, как меня ловит горячая рука:
— Посидите с нами.
Это произносит и, соответственно, держит меня за руку темненький. Не скажу, что нехотя, но я сажусь рядом, Снежанка плюхается рядом с женихом и начинает что-то нашептывать ему на ухо, хотя косится на нас.
— Красиво, — подмечает темненький, касаясь пальцами моей татуировки на руке. — Балерина, что это значит?
— Несбывшаяся мечта.
Он улыбается, задирает рукав своей футболки. Вижу вбитые под кожу боксерские перчатки.
— То же самое, — кивает он, а потом тихо спрашивает на ухо, чуть ли не касаясь губами моей мочки: — Как тебя вообще сюда занесло? — я смотрю на него с непониманием. — На сцене ты одна, яркая, живая, страстная. А сейчас зажатая и даже испуганная…
— В том-то и дело, я всего лишь танцовщица, — отвечаю я ему тоже на ухо.
— Но почему танцуешь здесь?
— Хорошо платят.
Он хочет что-то спросить, уже наклоняется ко мне, но вдруг останавливается. Передумал, наверное.
— Девчонки, а выпейте с нами! — предлагает парень, что сидит рядом со мной по другую руку. — Шампанского хотите? Или вам на работе нельзя?
— Почему на работе? Мы,
