меня доходит: решу я от него избавиться, и все — шансов родить больше может и не быть.
Кладу руку на живот и прислушиваюсь к себе. Нет, несмотря ни на что, не смогу…
А значит, я буду вынашивать этого ребенка. Даст бог — рожу. И любить буду вопреки всему и всем. Потому что в первую очередь он мой.
Кабинет покидаю в смешанных чувствах. В руках несколько направлений на анализы, которые я тут же сдаю на первом этаже клиники. Расплачиваюсь за все на кассе и выхожу на улицу. Иду, не смотря по сторонам, только под ноги. Надо бы такси вызвать, что ли… нет, лучше прогуляться, подумать. Решить, что говорить Демьяну.
Я не думаю сейчас о том, что была женой его отца, не думаю о том, что вытворял со мной его брат. Полагаю, что и Демьян об этом старательно не думает. Но знает. И будет помнить… а ребенок, если он… ох уж это коварное и чёртово "если"! Если он от Борьки…
Можно сделать анализ. Сейчас… нет, лучше — когда он родится, ведь может быть опасно… И вдруг понимаю — не сделаю. Не хочу знать. Главное, чтобы ребенок был здоровым…
— Тина! — вдруг слышу я и резко останавливаюсь. Оборачиваюсь и вижу, как Демьян захлопывает дверь своего автомобиля, припаркованного напротив выхода из клиники, и спешит ко мне.
Мой любимый. Мой дорогой. Такой нужный… блядь, за что?
— Ты здесь как? — спрашиваю я, когда он оказывается рядом.
— Хотел сюрприз сделать, встретить тебя и узнать все вот так, сразу… я ж догадался, понял, куда и почему ты… — он внимательно приглядывается ко мне и по моему виду ничего не понимает. — Все в порядке?
Я киваю и пытаюсь улыбнуться.
— Да. Я… беременна, — Демьян тут же расплывается в улыбке и прижимает меня к себе. А у меня текут слезы, сами по себе. Потому что я не хочу ему врать. И не буду. Посчитать не трудно, и пусть это звучит так: — Восемь недель, Демьяш…
Его объятия ослабевают. Но лишь на пару секунд, потом он опять сильно прижимает меня к себе и шепчет:
— Это чудо, Тина. Это наше чудо.
Конец
