портной, — Я могу помочь с переноской картины!
— Нет, нет и нет! Вы не внушаете мне доверия, — наотрез отказала ему женщина.
— И все же, на мой взгляд, это превосходный выход из данной ситуации. Я бы на вашем месте принял такое отзывчивое предложение от нашего спасителя, иначе мы еще долго не придем к согласию, и вы пойдете домой без картины по темноте, — заметил художник.
— Я невольно узнал, что вы жена ювелира, а мне как раз нужно поговорить с максимальным количеством ювелиров города, — пояснил Семен.
— Что? Вы себя слышали? Только что мной в вашем присутствии было сказано, что мой муж единственный ювелир в Бардрене. Идите ко всем остальным, а к моему мужу и носа не показывайте после вашего оскорбительного высказывания, — грозно потребовала женщина, — И не вмешивайтесь не в свое дело и в чужие разговоры, а то горько об этом пожалеете!
Семен растерялся и не нашел подходящего ответа, не желая усугубить ситуацию еще больше.
— Дорогая моя, вы тоже чересчур резки по отношению к моему гостю и не желаете даже выслушать его, а это еще более жестоко с вашей стороны, — вступился за портного Пантелеймон.
— Ваш не внушающий доверия гость все уже сказал. Теперь я буду переживать, что он за мной проследит, — обиделась женщина.
— Вы не оставляете мне выбора, — развел руками Семен.
— В таком случае, если я вас увижу где-нибудь на улице или возле своего дома, то обещаю вам встречу со стражей, а не с моим мужем! — припугнула его женщина.
— Да что с вами такое, дорогая моя! У моего гостя большие неприятности, а вы так к нему жестоки, да еще в моем доме, где я творю шедевры! — взволнованно воскликнул Пантелеймон и поспешно пересказал все, что ему было известно из рассказов Семена о его поездке в Бардрен и поисках дочери.
— Почему вы не сообщили об этом страже? — дослушав речь художника до конца, обратилась к портному проникшаяся сопереживанием к нему жена ювелира.
— Они и пальцем о палец не ударят, вы же это прекрасно понимаете. Они ищут только, когда есть хоть какие-то зацепки — адреса, записи, крестики на карте, свидетели, портреты или трупы, — Семен болезненно сглотнул, всхлипнул, закашлялся и смахнул скупую слезу, — Кому же искать мою дочь, если не мне? Я не смогу спокойно сидеть дома и ждать, когда мне сообщат о результатах поисков. Сколько ждать? Где она? Что с ней? Пока еще прошло не так много времени с момента отправки ее последнего письма, на момент написания которого у нее все было хорошо, нужно действовать. Почему она перестала отвечать? Я видел перед отъездом почтальона, который обычно доставлял мне письма. Он уверял, что никаких перебоев и проблем с доставкой почты из Бардрена в Рединфорт не возникало, его служба работает исправно. Тогда что произошло? Разве конверты дорого стоят? Уж не разучилась ли моя дочь писать?
Семен махнул рукой, закрыл ладонями лицо и разрыдался.
— Полно вам, не убивайтесь, а то и сама заплачу, глядя на вас, — успокоила портного женщина, нерешительно приблизилась к нему и заключила в свои объятия, — Верю вам, верю. Успокойтесь, Пантелеймон закончит портрет, мы с вами отнесем картину ко мне домой и я познакомлю вас с моим мужем. Если Марианна искала ювелира для того, чтобы пойти к нему в подмастерья, то к нему она пришла бы в первую очередь, потому что в Бардрене только он является мастером своего дела, а все остальные — дилетанты. И это не просто слова! Ведь мой несравненный Евлампий выполнял заказы для короля и придворных особ, для мэра и начальника стражи нашего города. И все всегда были довольны тем, как он выполнял работу.
Семен опасливо посмотрел на Пантелеймона. Они столкнулись серьезными взглядами и неожиданно душевно рассмеялись. Жена ювелира не сразу поняла причину такой внезапной перемены в их настроении, но в силу того, что она является женщиной рассудительной, быстро осознала, что ее возвеличивающие дифирамбы в честь своего несравненного мужа воспринимается окружающими весьма комично и обижаться в данном случае ей не на кого. Немаловажно и то, что если бы жена ювелира так упоительно не восхищалась бы своим талантливым возлюбленным, а портной не услышал бы от нее о том, кто он по профессии, то всем троим участникам конфликтной ситуацию, возникшей из-за сложностей связанных с оплатой и переносом картины, нелегко было бы прийти к взаимопониманию. Именно это по большей части и рассмешило портного и художника.
Глава 11. Новая ниточка в деле
Пантелеймон услужливо согласился принять имеющуюся у заказчицы часть денег за свою работу, а остальное она пообещала занести в другой день. Забрав у художника готовый портрет Марианны, и полноценно рассчитавшись с исполнителем за его труды, Семен охотно помог жене ювелира донести до ее дома картину. Женщина пригласила его в гости, гостеприимно угостила чаем с домашней выпечкой и до прихода ее мужа они душевно болтали обо всем, что приходило им на ум, сидя в уютной кухне, благоухающей ароматном сдобы и корицы. Когда пришел ювелир все разместились в гостиной. Семен поведал хозяину дома о своих переживаниях и поисках пропавшей дочери, а когда показал ему портрет Марианны, то тот сразу же признал ее.
— Припоминаю эту девушку. Значит, она ваша дочь? — глядя на труды Пантелеймона, сказал ювелир, — Да, она приходила ко мне около года назад и просила взять ее в ученики. Мы беседовали, я поспрашивал Марианну и выяснил, что профессиональные знания у нее хорошие, но у нее совсем нет практики. Мы ходили с вашей дочерью в мою мастерскую, я показывал ей свои работы, рассказывал о том, сколько времени и труда вложено в каждое мое ювелирное украшение. Когда я дал ей в руки небольшой и недорогой камушек, попросив обработать его, как полагается, она правильно держала инструмент, но неловким движением почти сразу повредила одну из граней. Даже заниматься заготовками для моих изделий ей еще рановато. Мои заказчики очень влиятельные ларги и даже незначительные ошибки в изготовлении украшений недопустимы. Вынужден был отказать Марианне.
— Она ушла, и вы больше не виделись? Это все что вам о ней известно? — с досадой поинтересовался Семен.
— Все верно. Я посвятил Марианне почти целый день. Когда пришла пора распрощаться, мы еще некоторое время с ней разговаривали на улице, а мимо как раз проходил один мой знакомый стражник. И я придумал, как помочь девушке, — слегка зажмурив глаза, будто задремав, копался в своих воспоминаниях ювелир, — Подозвав Боба, я познакомил
