class="a">[218]. В своих замечаниях по этому поводу «Соображения и виды России», он указывал, что «Англия проявляет явные стремления к захвату берегов Великого океана, мы принимаем против этого меры и сосредоточили в Сибири свыше 100.000 войска, в Китай идут внутренние смуты, «произведённые, конечно, теми же иностранцами» [219]. И главная мысль амбициозного губернатора, которая подвела черту сказанному: «Сибирью владеет тот, у кого в руках левый берег и устье Амур [220].
«Лёд тронулся…» и с ним начались первые сплавы на Амуре
МИД России занял колеблющуюся позицию, ввиду чего 16 июня 1853 года с его стороны убыла в Пекин дипломатическая нота откровенно слабого содержания: в ней восточному, приморскому, району присваивалось значение второстепенное, ею лишь просили китайцев соблаговолить высылкой уполномоченных для установки пограничных знаков в западной части Восточной Сибири, у верховьев реки Горбицы. Этой нотой китайцам предоставили прекрасную и вместе с тем твёрдую почву для борьбы с настояниями сибирских властей. Китайцы, конечно, с удовольствием пошли навстречу желаниям нашим дипломатам, их желаниям, шедшим в разрез с державными интересами. Как оценил его Н.Н.Муравьёв: «Недобросовестность этого документа очевидна, и цель министерства иностранных дел вполне достигнута».
Чувствуя слабость нашего МИД, Китайский трибунал отправил жалобу на действия Муравьёва следующего характера:
«Ваш генерал-губернатор, для защиты от нападения английского флота, занял на реке Сунгари от моря несколько городов и несколько селений, издавна платящих дань нашему государю. Муравьев вовсе не заботится о поддержании двухсотлетнего дружественного согласия и твёрдого мира, и потому просим вразумить Муравьева».
В ответ на это Муравьев подаёт в январе 1854 г. в Амурский комитет записку, в которой просит для оперативности принятия государственных решений
«сообщить из нашего сената в трибунал внешних сношений для сведения, что, по отдалённости и настоящим смутным обстоятельствам в Китае, предоставлено именно генерал-губернатору Восточной Сибири входить в сношения в нужных случаях с сим трибуналом».
Нессельродовская дипломатия могла привести к непроизводительной потере времени, которое измерялось «на вес золота». К счастью к амурскому вопросу подключился Кяхтинский градоначальник Н.Р.Ребиндер. Он представил в Петербург свою аргументированную записку где, как и Муравьёв повёл речь о необходимости обладания левым берегом Амура, выставляя такие мотивы сказанной необходимости: «пока русские суда не будут свободно плавать по Амуру – нам не удержать укреплённого положения в устье реки; если вход в Амур будет открыт для всех – первыми придут в реку англичане, займут ее, будут держать Маньчжурию в своих руках и через маньчжур вредить России; с обладанием Амуром связано обладание Сахалином и его богатствами – каменным углём и селёдочным туком; наконец, китайцы несомненно согласятся предоставить нам и левый берег Амура, и свободу плавания по реке» [221].
Маленькая конференция открылась в Мариинске в конце лета этого же года, где Китайским уполномоченным и монгольским сановникам Муравьев вручил письменно изложенную им «мысль», под заголовком «Соображения и виды России». За 200 лет обстановка изменилась: Англия проявляет явные стремления к захвату берегов Великого океана, мы принимаем против этого меры и сосредоточили в Сибири свыше 100.000 войска, в Китае идут внутренние смуты, «произведённые, конечно, теми же иностранцами». Повторяя свои соображения о наших сплавах, изложенные в «листе» от 30 октября 1854 г., о котором в своём месте было сказано, Муравьев утверждал, что такие сплавы вовсе не являются нарушением державных прав Китая [222].
Первый сплав было решено начать 14 мая 1854 г., благодаря чему гарнизон Петропавловска получил своевременную помощь и 30 августа успешно сумел отразить первый англо-французский удар на Дальнем Востоке. Воспоминания очевидцев событий были зафиксированы в дошедших до нас документах англичан.
«Вместо бескровной победы, которую я уверенно ожидал в Петропавловске, мы столкнулись с самым кровавым поражением; и этому несчастному завершению предшествовала трагедия, возможно, наиболее ужасная из всех, когда-либо случавшихся в британском военно-морском флоте» [223]. «Русские держались смело, и заслуживают величайшего уважения. И уж если когда-либо человек заслужил орденские ленты и почёт – так это старый Петропавловский губернатор» (здесь идёт речь о контр-адмирале В. С. Завойко, прим моё) … [224]
Так с 1854 года на Амуре снова появились русские селения, склады провианта и казённого имущества. Как никогда стало ясно, что России был необходим мощный океанский флот, способный защитить этот край земли, а также порты, способные базировать его в этих местах. В это время, в 20-х числах июля 1854 года, в Де-Кастри с Балтики совершил переход 52-пушечный фрегат «Диана» под командой капитана 2-го ранга С.С. Лесовского [225].
30-го октября 1854 г. Муравьев предупредил пекинский трибунал о предстоявшем втором сплаве, поясняя, что таковой предпринимается, «дабы тем предупредить и остановить враждебные замыслы иностранцев… вовремя устроив такое обоюдополезное дело». Предупреждение это он повторил 18-го февраля 1855 г., указывая, что пойдёт по Амуру с войсками и пушками «истребить» англичан, которые захотят завладеть устьем Амура и прорваться в реку [226].
В 1855 году Муравьёв направил П.В.Казакевича и А.Е.Кроуна под видом купцов в Америку для закупки речных пароходов. На транспорте «Европа» ими были привезены в разобранном виде два парохода и корабельная мастерская [227]. Началась работа по сборке судов на местах.
Весной 1855 г. начался второй сплав по Амуру, благодаря которому был доставлен 481 поселенец, основавшие шесть деревень на левом берегу Амура. С ними следовала экспедиция под руководством Р.К. Маака в составе: магистра Герстфельда, кандидата Кочетова, прапорщика корпуса топографов А.К. Зандгагена и препаратора М.Фурмана[228]. Это путешествие имело спонсора золотопромышленника Степана Фёдоровича Соловьёва, пожертвовавшего полпуда золота на «благое предприятие». Край понемногу обживался. Но Британская владычица морей не желала просто так отдавать эту перспективную окраину, богатую золотом, мехами, ценными породами дерева, рыбой и морепродуктами.
Военное противостояние Англии
Бои в устье Амура. Третий сплав
15 марта 1855 года Завойко получил от Муравьёва доставленную его адъютантом Мартыновым из Иркутска секретную записку, в которой ему предписывалось скрытно от неприятеля перенести Петропавловский порт на Амур [229]. Это было сделано своевременно. Впервые возле устья Амура и в Татарском проливе корабли англичан появились в марте 1855 года, где пароходы делали замеры футштоком глубин у побережья, составляя карту рельефа дна. Положение русских войск осложнялось тем, что для защиты всего побережья пришлось разбросать наши военные посты почти на 250 вёрст – от залива Де-Кастри до залива Счастья.
В мае шесть английских фрегатов и пароходов, пришедших из Гонконга, вновь подходили к заливу Де-Кастри, но не решились войти в него, встретив здесь три
