полянке. По лицу Пети текла чёрная краска. Он только сейчас вспомнил, что два дня назад перекрыли плотину и при таком дожде уровень воды в речке должен быстро повыситься. Дело было плохо. Слева от сада уже образовался широкий заливчик, и молодые берёзки стояли по колено в воде. Словно насмехаясь над ребятами, зарокотал гром.
Царапаясь о кусты, Петя пробрался на полянку и от неожиданности отпрянул назад. На опытном участке работал Голубов. Доской с надписью: «Посторонним сюда ходить строго воспрещается», словно лопатой, он сгребал землю и возводил вокруг пшеницы дамбу.
— Вы почему сюда попали? — спросил поражённый Петя.
— Без разговоров! Помогайте! — крикнул Голубов.
На счастье, в кустах были спрятаны две лопаты. Ребята быстро принялись за дело.
— Что же это ты дежурных в такое время не оставляешь? — укорил Петю Голубов, когда стало ясно, что пшеница в безопасности.
«Вот, оказывается, кто записки писал», — догадался Федор.
— Значит, это вы писали? — спросил Коська, запахиваясь в свой фрак.
— Я. Каюсь. А что, что-нибудь неверно посоветовал?
— Да нет, верно, — сказал Петя. — А откуда вы про нашу полянку узнали?
Толя замер. Ему уже было ясно, что о полянке Голубову рассказал Гошка.
— Сам набрёл, — объяснил Голубов, понимающе взглянув на Толю.
— Ну что ж теперь сделаешь! Только глядите, чтобы ни одна душа про это не знала! — предупредил Петя.
— Буду молчать, как рыба.
А к полянке уже направлялись заинтересованные и озабоченные дядя Вася, дедушка Егор, Александр Александрович и Харитон Семёнович.
10. БОЛЬШИЕ ОГОРЧЕНИЯ
Дождь кончился ночью. Рано утром дядя Вася запряг Бурана и поехал на ферму. Небо очистилось, и большое, теплое солнце, переночевавшее где-то поблизости, за Николиным борком, поднималось над «Зелёный долом», В чистом, промытом воздухе далеко разносился петушиный крик, и крику этому вторили кочеты в других деревнях.
Всё обновилось на улице: листья старого, пропылённого вяза, раскинувшего корявые ветви над крыльцом клуба, сделались ярко-зелёными, наличники клубных окон блестели под лучами солнца, словно только что покрытые жёлтой масляной краской, батистово белели стволы берёз. Куры, закрывая от удовольствия глаза, пили из луж голубую небесную воду.
Пахло жирной чёрной землёй. С крыш, соблюдая строгую очередь, падали последние крупные капли. Дядя Вася задел осью ствол вяза. С ветвей старого дерева полился проливной дождь, и совсем рядом с Бураном на мгновение возникла радуга. Дядя Вася ехал мимо палисадников, и, почти задевая его, словно выстреленные из рогатки, проносились ласточки. На палисадниках сушилась одежда: коротенькое платье Лёли, пиджак Пети, штанишки Димофея, комбинезон Голубова. Рядом с комбинезоном к забору была прислонена доска с расплывшейся надписью: «Посторонним сюда ходить строго воспрещается» — её тоже выставили на просушку. Возле клуба висели два грязных фрака.
Дядя Вася наладил на ферме работу и поехал обратно. По пути его встретила расстроенная Дуся.
— Ты куда в такую рань собралась? — спросил он.
— На полянку. Александр Александрович теперь нашим ребятам проходу не даёт. Хоть бы ты уговорил его не вмешиваться в ихние дела.
Дядя Вася привязал Бурана и вместе с Дусей пошёл к фруктовому саду.
Несмотря на ранний час, на полянке было много народу. Кроме ребят и агронома, здесь толкались бригадиры, дедушка Егор, Харитон Семёнович, Голубов и какой-то приезжий уполномоченный из района.
Чародейка уже наливала зерно. Выколосилась она необычно, выбросив на каждом стебле вместо одного колоса целый пучок колосьев, и дедушка Егор смотрел на чудесную пшеницу с откровенным страхом. Харитон Семёнович, чуявший сердцем хлебороба всю важность события, стоял перед Чародейкой, сняв шапку. А приезжий уполномоченный записывал фамилии ребят, чтобы дать обстоятельную информацию в газету.
Петя, Фёдор, Коська, Толя и Лёля понуро сидели на скамейке и слушали Александра Александровича. Агроном возбуждённо шагал по полянке, не позволяя никому приближаться к вскопанному участку, и говорил:
— Учтите, друзья, всю важность того обстоятельства, что ваша пшеница выбросила колос на две недели раньше обычного для наших мест срока. По каким-то непонятным, случайным причинам вам удалось сократить срок созревания, так называемый вегетационный период, этого ценнейшего злака на целых полмесяца. Учтите это, пожалуйста, друзья мои.
— Мы учитываем, — отозвался Петя.
— Длительный вегетационный период Чародейки, — продолжал агроном, — был до сих пор главным препятствием для внедрения её в сельскохозяйственное производство. Над решением вопроса о том, как сократить вегетационный период Чародейки, несколько лет бьются наши учёные. А у вас эта задача решилась. Вы понимаете — решилась задача государственного значения!
— Понимаем, — снова отозвался Петя.
— И если теперь нам с вами удастся восстановить шаг за шагом все те приемы и мероприятия, которые вы вслепую применяли на своей полянке, мы с вами сделаем прекрасный подарок Родине…
— А чего восстанавливать! — перебил агронома Фёдор. — Мы каждый день дневник ведем.
— Ах, вот что! Где же ваш дневник? А тебе что, мальчик?
Последние слова относились к Димофею, который только что появился на полянке.
— Он тоже из нашей бригады, — объяснил Петя.
— Это уж слишком! — Александр Александрович развёл руками. — Такого малыша нельзя подпускать к серьёзному делу. Иди, Дима, играй.
— Не пойду. У меня там свой колосок растёт.
— Не беспокойся. Вырастим мы твой колосок.
— Я сам выращу.
— Сказано тебе, Димка, ступай отсюда, — сказал Харитон Семёнович, — значит, ступай.
— А если вы меня гнать станете, я всем расскажу про полянку-то, — сквозь слёзы проговорил Димофей, не понимая ещё, что его угроза теперь потеряла всякий смысл. — Петя, чего они меня выгоняют?
— Неправильно, Александр Александрович, вы решаете этот вопрос, — солидно кашлянув, сказал дядя Вася. — Не надо бы им мешать.
— Конечно, не надо! — подхватила Дуся. — Они вон какую красоту вырастили, а вы их с работы снимаете.
— Неужели вам непонятно, Евдокия Захаровна, что на этой полянке решена государственная задача?! — воскликнул агроном.
— Именно, — подтвердил уполномоченный.
— Так ведь ребята сами её решили.
— А как решили? Случайно. Вслепую. Один неверный шаг может всё погубить…
— Почему же вслепую? — Дуся улыбнулась. — Вы им помогли, Александр Александрович.
— Не мог я им помогать. Я не знал ничего.
— А всё равно помогли. Сделали им анализ почвы… Оставьте всё, как было, Александр Александрович. Пусть работают.
— Как же я могу оставить всё, как было! Ведь они дети!
— Какие они дети?! Они дети, пока их на руках носят. А как на ноги встанут, так подавай им или живой трактор, или мотоцикл, на крайний случай.
— Может, верно, не станем им мешать? — обратился к агроному Харитон Семёнович. — Видишь, приуныли совсем.
— Разве я собираюсь мешать? Я только прошу, чтобы без меня они не ходили на участок.
— Неправильно вы ставите вопрос, Александр Александрович, — сказал дядя Вася.
