парней.
«Вау, — подумала я. — Он так же полон решимости, как я — ужаса».
— Джонни! — не удержавшись, крикнула я.
Он остановился, повернулся ко мне. Я бросилась к нему.
— Что-то случилось? — хмуро спросил он, глядя на меня.
— Ничего. Я просто… — Привстав на цыпочки, я обхватила его шею и притянула к себе. — Я хочу, чтобы ты думал о своей безопасности. Хорошо? — Сопротивляясь желанию вжаться в него, я отпустила его шею и отошла. — Будь осторожен. — Я сделала еще шаг назад. — Ладно?
— Ладно, — медленно кивнул Джонни.
Его глаза и сейчас мерцали возбуждением.
— Пока, Джонни, — прошептала я и повернулась, чтобы уйти.
Джонни поймал меня за руку и развернул к себе.
— Ты поедешь вечером со мной? — хрипло спросил он, сверкая глазами и теребя в пальцах прядку моих волос. — Ты по-прежнему согласна, чтобы я отвез тебя домой?
— Да, — прошептала я, подходя ближе. Не удержавшись, я вцепилась в его рубашку. — Согласна.
— Шаннон, я так… — Он судорожно выдохнул и покачал головой. — Вечером… — Его рука коснулась моей щеки. — Вечером поговорим.
— Хорошо, Джонни, — выдохнула я, прислоняясь щекой к его широкой ладони.
Он молча наклонился и поцеловал меня в лоб долгим поцелуем.
Повернулся и ушел.
У меня кружилась голова. Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверями, а потом вернулась к подругам.
Сказать, что я была в замешательстве, — не сказать ничего.
Глубина моих чувств к нему граничила с безумием.
Восхищение, вожделение, одержимость… Это и было безумие.
Я никогда такого не ощущала.
Я никогда ни в ком не растворялась.
60. Удушающая хватка Купидона
Джонни
Если бы чувства были предметами, я бы стоял на краю громадной пропасти, а если бы девчонки были оружием, тогда Шаннон Линч была бы мощнейшим оружием массового поражения, направленным мне в сердце.
Потому что я облажался.
Я даже не собирался это отрицать.
Бессмысленно.
Никогда я еще не чувствовал такого к другому человеку.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы пойти в раздевалку.
Особенно когда каждая клеточка требовала извлечь Шаннон из окружающего мира и сохранить для себя.
«Я хочу, чтобы ты думал о своей безопасности. Хорошо?»
Сейчас я мог с уверенностью сказать: во всем, что касалось этой девчонки, я облажался.
Я больше не мог врать себе.
Я не мог сражаться со своими чувствами.
Как тогда в компьютерной игре, она обставила меня.
Когда она рассказала, что над ней издевались, о чем я, к сожалению, уже знал, во мне что-то надломилось.
Словно последние крупицы моей решимости испарились.
И поворотным пунктом стала беззащитность в ее глазах, когда она рассказывала о своих секретах, желая меня поддержать.
Девчонки, которых я знал, так не делали.
Они не вели себя, как Шаннон.
Не встрянь Гибси, я бы ее поцеловал.
Я бы это сделал.
Я уже знал ощущение ее губ.
И ужасно хотел попробовать их снова.
И я бы попробовал.
Я жаждал ее и все, чем она была.
Каждую ее часть.
Внутри и снаружи.
Я хотел биться во всех ее битвах. Я хотел, чтобы она улыбалась, смеялась, хотел вырвать ее у мира и забрать себе.
Я просто ее хотел.
Навсегда.
Я сознавал, что веду себя эгоистично; понимал, чем это, скорее всего, кончится. Я испорчу все, что только можно, и разобью ей сердце. Но мое сердце тоже было вовлечено, вот в чем закавыка.
Я хотел поговорить с ней об этом: безотлагательно, сегодня вечером, и я планировал выложить ей все как есть.
Я больше не выдержу ни дня с этой тяжестью.
Месяцы желания сблизиться с нею, сексуальных фантазий и тоски по ней довели меня до состояния, когда я уже перестал рассуждать здраво.
Потому что вдруг понял: у меня есть чувства к Шаннон.
Реально серьезные чувства.
Постоянные.
Я знал, что слишком взрослый для нее.
И еще я знал, что она слишком нежная и чистая, чтобы тащить ее во всю суету и шумиху моей жизни.
И одновременно я знал, что она слишком переломана, чтобы связываться с таким, как я.
Но я уже чувствовал, как будто тону в ней.
Настолько я был одержим этой девчонкой.
Настолько я ее любил.
Вот же херь.
61. Дыши, Шаннон, просто дыши
Шаннон
В Ройс-колледже все были отстойные.
Серьезно, они были жалкие.
Начало игры задержали более чем на два часа, потому что тренеры Ройса устроили истерику из-за участия Джонни, причем с расчетом на публику.
Это был позор.
Мы два часа торчали под дождем, пока тренеры Ройса изо всех сил пытались не допустить Джонни к игре.
Они рвали и метали, утверждая, что нечестно и недопустимо игроку национальной сборной выходить на поле в матче школьной лиги.
Но ведь это был матч школьных команд.
Джонни учился в одной из школ.
Ему не было восемнадцати.
При желании он имел полное право участвовать в игре.
Команда Томмена не нарушила никаких правил.
Наконец, после нескольких звонков руководству, после постыдного сотрясания сводом правил (явная игра на публику), после бесконечного ора между Малкахи и старшим тренером Ройса, в половине седьмого команды появились на поле. Джонни вышел в своей футболке под тринадцатым номером с самодовольной улыбкой на лице.
С первых минут игры стало понятно, почему Ройс так противился участию Джонни.
Команда хозяев была ужасной.
Может, и не ужасной, но они не шли ни в какое сравнение с воодушевленной командой Томмена.
Я не понимала, как они оказались соперниками Томмена, потому что о соперничестве речи не шло.
Глядя, как Джонни задает жару бывшим друзьям, я ощутила такой прилив гордости, что даже испугалась.
Со стороны это выглядело смешным, но я так прониклась этим парнем, что кричала его имя и подбадривала его с трибуны, игнорируя убийственные взгляды Беллы и ее подруг.
Меня это не волновало.
Я невероятно гордилась Джонни.
К перерыву команда Томмена вела 48:3.
За пять минут до конца игры положение Ройса стало еще хуже, потому что во второй половине Томмен реализовал еще три попытки.
А менее чем за минуту до конца Джонни перехватил мяч у одного из нападающих Ройса.
Это было очень на него похоже: занести финальный мяч в последнюю минуту матча.
Со скоростью, недоступной остальным игрокам, Джонни помчался по полю, намереваясь забить последний гол.
Он бежал так стремительно, что превратился в размытое пятно. Он сумел приземлить мяч, а через считаные секунды оказался под натиском игроков противника.
Его попытка увенчалась успехом.
Команда уже начала праздновать победу.
Но Джонни не спешил
