можно лихо и ненапряжно отряхнуться от бандитского прошлого. К сожалению, в жизни это так не работает. Залезть легко, выбраться — почти нереально…
Всю оставшуюся часть пути мы проводим в тишине. Он ведет авто. Я смотрю в окно.
К больнице подъезжаем полчаса спустя. Паркуемся, заходим в здание. Нацепив бахилы и халаты, отправляемся к информационной стойке. Там я узнаю отделение и номер палаты, а затем вместе с Яном на лифте поднимаюсь на нужный этаж.
— Добрый вечер. Туда нельзя, — сотрудник полиции делает шаг вперед, загораживая собой дверь.
— Михаил Викторович, — узнаю в этом человеке коллегу отца. — Я его дочь.
— Придется подождать, Саш. Не положено, — заявляет он упрямо.
Поджимаю губы и отхожу к окну.
Ничего, я подожду. И даже истерику устраивать не буду.
Пять минут. Десять. Пятнадцать. Двадцать.
Выпиваю стакан воды, набранной из кулера и как раз в этот момент из палаты выходит Абрамов-старший, к которому тут же направляется Ян. А тем временем дверь снова открывается.
Бандалетов.
Заметив меня, резко меняет курс. Подходит. Останавливается напротив, убирает руки в карманы брюк и практически уничтожает взглядом, сканируя сверху донизу.
Лицом к лицу мы сталкивались давно. И вот честно, еще бы век с ним не пересекалась…
— Кого я вижу! — выплевывает ядовито. — Неужто вспомнила об отце?
— Ты куда-то шел? Так иди, — даю понять, что общаться с ним нет никакого желания.
— Как дела, малыш? Выглядишь… неважно, — внимательно всматривается в мое лицо. — Худая, бледная, измученная. Беременность совершенно тебя не красит, Саш.
Показываю ему средний палец, и он скалится в ответ.
— Хочешь, по старой дружбе поделюсь последними новостями?
— Нет, не хочу.
— А я все-таки поделюсь, — наклоняется ко мне ближе. — Готовься стать женой заключенного. Илья твой надолго присядет. Уж я-то позабочусь.
— Лучше быть женой заключенного, чем женой такого ублюдка, как ты, — отбиваю рикошетом, глядя в его глаза, горящие неприязнью.
— Ну-ну… Ты скажи… — пытается дотронуться до пряди моих волос, но я не позволяю. — Аборт делать не надумала? Пока не поздно. У меня есть знакомые. Могут помочь.
— Пошел ты.
— Будешь рожать? Серьезно? — удивленно вздергивает бровь. — Вот после всего. После того, как он чуть не пристрелил твоего отца? Ты совсем тупая? — больно сжимает мое предплечье.
— Отошел от нее, — рядом с нами вырастает фигура Абрамова.
— Верные Паровозовские псы тут как тут… — тянет издевательским тоном.
— Да. Остерегайся, — Ян кивает, прищуриваясь.
— Ты мне угрожаешь, Архитектор? — кривит губы.
— Предупреждаю. Съебись отсюда.
— Не надо, Ян, он нарочно тебя провоцирует, — вмешиваюсь в диалог, не предвещающий ничего хорошего.
— Иди к отцу, Саш. Мы разберемся.
Оставлять их один на один — дурная затея, но мне и правда нужно попасть к папе.
* * *
Постучав кулаком по гладкой поверхности, захожу в палату. Плотно прикрываю дверь за своей спиной и подхожу к больничной постели, на которой лежит отец.
На первый взгляд, выглядит он довольно неплохо. Если бы не заклеенный нос и перемотанная нога…
— Как ты? — нарушаю тишину, повисшую в трескучем от напряжения воздухе.
Молчит в ответ. Только сильнее хмурится.
— Пап…
— Зачем пришла? — интересуется недружелюбно.
— Глупый вопрос. Ты ведь мой отец, — присаживаюсь на один из стульев.
— Вспомнила… — интонация точь-в-точь как у Бандалетова. И это, честно говоря, раздражает.
— А я и не забывала. Это ты с легкостью открестился от родной дочери.
— Были на то причины, — произносит он сухо.
— Как ты себя чувствуешь? — перебиваю, терпеливо повторяя свой вопрос.
— Жив, как видишь, — морщится, приподнимаясь на подушки.
Мой взгляд задерживается на его ноге, пострадавшей от пули.
Почему-то в памяти всплывает один из учебных дней, проведенных в стенах университета МВД. Тогда мы с Машкой в паре делали разметку на манекене-тренажере. Зеленым маркером отмечали относительно безопасные для выстрела зоны. Красным — те, которые являются смертельно опасными.
Папин случай к последней группе совершенно точно не относится.
— Это ты запретил пускать к Илье посетителей?
— Нечего тебе там делать. Дай воды.
— Я его жена, — встаю, чтобы выполнить его команду. Беру графин.
— Жена, — кривится, когда давит из себя это слово. — Разведешься в одностороннем порядке и дело с концом.
Отдаю ему стакан. Наблюдаю за тем, как пьет.
— Что случилось на парковке?
— А того, что ты видишь тебе недостаточно? — моментально начинает закипать.
— Тебе не кажется, что я имею право знать?
— Право знать… Очнись, Александра! Вот он перед тобой твой отец, со сломанным носом и прострелянной ногой! — злится, явно недовольный моей реакцией.
— Я вижу, но хотелось бы знать подробности, — стойко выдерживаю его свирепый взгляд. — Что между вами произошло, пап?
— Эта мразь накинулась на меня с кулаками!
— А дальше? Чей пистолет выстрелил и при каких обстоятельствах?
— Допрос мне устроить решила? — прямо-таки выходит из себя.
— Я…
— Лучше тебе уйти, — указывает пальцем на дверь. — Защищать его пришла? — прищуривается.
— Я за правдой пришла! Раз от Ильи не могу ее услышать, значит, будь добр, ответь мне ты!
— Поражаюсь, блять, — цедит он сквозь зубы. — Вырастил! Отблагодарила! Родного отца променяла на этого ублюдка!
— Ненавидишь, — шепчу, качая головой. — А ты ведь совсем его не знаешь!
— Не знаю? Да я всю эту бандитскую шваль на протяжении тридцати лет за решетку отправляю! — с грохотом ставит на тумбочку пустой стакан. — И на тебе! Оказывается, моя дочь, дочь подполковника, спуталась с одним из них! Позорище!
— Сейчас речь не об этом. Ты загубишь ему жизнь…
— Он загубил ее самостоятельно.
— Да, бандит. Да, не безгрешный, — чувствую, что подступают слезы. Сдерживаю их из последних сил.
— Не безгрешный? Ты новости не смотришь, дура?
— Я прошу тебя… — прикрываю глаза и сглатываю.
— Не смей ничего у меня просить! Он сядет! — с легкостью озвучивает приговор, разбивающий мое сердце вдребезги. — И сядет надолго, помяни мое слово!
К сожалению, это не пустые угрозы. Свои обещания подполковник Харитонов привык выполнять.
— Илья не стал бы стрелять, — закусываю губу, ощущая во рту соленый привкус.
— На пистолете отпечатки его пальцев, — выдает невозмутимо. — Этого достаточно.
Видно, что крайне доволен тем, как все складывается.
— Это был твой пистолет, да? Ты достал его. Хотел им воспользоваться?
— Ты глухая или слепая? Он выстрелил в меня! — орет на всю палату.
— У Ильи в машине были цветы. Он ехал ко мне и не стал бы… Не стал бы вот так перечеркивать наше будущее, — мой голос дрожит и вибрирует.
— Нет у тебя с ним никакого будущего. Нет! — рявкает в ответ.
— Я люблю его. Любила и буду любить.
Смотрим друг другу в глаза.
В эту самую секунду понимаю, что говорить с ним бессмысленно. Не достучаться…
— Оставишь своего внука без отца?
— Я не
