признаю это отродье своим внуком! И да, лучше расти без отца, чем с таким, — чеканит он ледяным тоном.
— Ясно. И плевать на то, что твоя единственная дочь будет глубоко несчастна, да?
— Моя дочь — беспросветная идиотка. Бандитская подстилка!
— Подстилка… — горько усмехаюсь.
А ведь казалось, что сильнее пощечины ничего не сможет обидеть. Ошибалась…
— У тебя было все, дура безмозглая! Диплом университета, в который я запихнул тебя, благодаря своим связям. Перспективное рабочее место, жених из порядочной семьи.
— Из порядочной? Ты сейчас про Бандалетова-старшего? Серьезно?
Раздраженно машет на меня рукой.
— Мне уже не двенадцать. Я прекрасно осознаю тот факт, что вы с ним не так уж далеко ушли от таких, как Паровозов.
— Даже не смей меня с ним сравнивать!
— Сравнивать? — беру паузу, чтобы немного успокоиться, затем выдыхаю и продолжаю. — Между вами колоссальная разница… Я абсолютно уверена, Илья никогда не позволил бы себе в тебя выстрелить. Просто потому что ты — мой отец. И потому что знает, я не простила бы ему этого.
Усмехается, глядя в сторону.
— А ты… Ты поглощен своей ненавистью. Она застилает глаза и толкает тебя на отчаянные, необдуманные поступки.
Втягиваю носом спасительный кислород. Нечем дышать. Погибаю…
— Уходи, — тянет на себя одеяло.
— Ухожу, — послушно встаю и направляюсь к двери. — В этот раз насовсем, пап, ведь то, что ты делаешь — непростительно.
— Пошла вон! — кричит он громко. Покраснел от гнева. Трясется.
— Ломая его жизнь, ты ломаешь и мою. Помни об этом, когда будешь давать показания в суде, — проворачиваю дверную ручку вниз и покидаю палату.
Горит в груди пожар. Больно. Очень больно. И что-то мне подсказывает, действительно не увидимся больше. Это жирная точка.
— Саш… — Ян обеспокоенно на меня смотрит.
— Я в порядке. Игорь Владимирович, могу я попросить вас об одной услуге? — обращаюсь к его отцу, стоящему рядом. — Передайте, пожалуйста, Илье. Когда появится возможность, — дрожащей рукой протягиваю сложенный вчетверо листок. Короткую записку, состоящую из четырех слов. Ее я написала накануне, ночью.
— Передам, — Абрамов-старший убирает листок в карман.
— Спасибо, — благодарю я тихо. — Мы едем, Ян?
— Да, едем.
Пересекаемся взглядами.
Оба прекрасно все понимаем.
— Не плачь, Саш, — обнимает, крепко прижав к себе.
Остатки самоконтроля рассыпаются в пыль. Накрывает волной безысходности, и я рыдаю, уткнувшись в его плечо.
Эпилог
— Здравствуйте, Игорь Владимирович, — здороваюсь с отцом Яна. Полагаю, сюда он приехал исключительно по просьбе сына.
— Выглядишь дерьмово, — присаживаясь напротив, бросает хмуро.
— Меня встретили максимально «приветливо», — непроизвольно морщусь, облокотившись о спинку стула.
По ощущениям отбито все на свете. Честно говоря, думал коней двину и не переживу это постыдное, групповое избиение. Так усердно меня еще не пинали. Постарались сотрудники органов на славу.
— Значит так, — Игорь пристально на меня смотрит. — Версию подполковника Харитонова позавчера я уже послушал. Для полной картины нужна твоя.
— Что конкретно интересует?
— Детали.
— А вы с какой целью спрашиваете?
— Мозг тоже отбит? — отзывается сердито. — Не тупи, Аль Капоне. Я адвокат.
— Это я помню. Как и то, что вы тесно знакомы с отцом Саши.
— И?
— И я понимаю, что вы против него не пойдете. Смысл вашего визита?
— Слушай, Паровозов, — заметно раздражается. — Или ты рассказываешь мне о том, что произошло, или я ухожу. Только имей ввиду, светит тебе до хрена! Причинение тяжкого вреда здоровью сотруднику полиции — та самая статья, которая гарантирует тебе удручающее будущее. Если выражаться конкретнее — годы, проведенные за решеткой.
— На то и расчет.
Разлучить нас с Саней можно было лишь двумя способами: надолго закрыть меня в тюрьме или попросту завалить. Третьего не дано.
— Статья триста семнадцатая УК РФ, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов — лишение свободы от двенадцати до двадцати лет, либо пожизненное. Как тебе такой расклад?
Ох мать твою… По коже мороз.
— Я слушаю тебя, Паровоз. Начни с момента твоего появления на парковке. Павел утверждает, что ты набросился на него с кулаками.
— Так и было, — подтверждаю я.
— Поражаюсь твоей тупости! Идиот совсем? Нашел место!
— Разбить ему морду было делом принципа.
— Принципа! — повторяет возмущенно. — Баран! Вот и посмотри, куда тебя это привело!
— Я долго терпел, — цежу сквозь зубы.
— Дальше что было? — торопит недовольно.
— Между нами завязалась драка. Он достал пистолет. Я в ту же самую секунду понял, что не готов умирать молодым. Хотя мне всегда казалось, что именно так и будет.
— Такие, как ты и Ян, долго не живут. Потому что без конца ищут неприятности на свою задницу! — ворчит Абрамов-старший. — То, что имеем, — окидывает взглядом невзрачное помещение, — ожидаемый итог. Волею случая, но ты все-таки очутился за решеткой.
— Да, печально. Особенно учитывая, что статья не моя, — усмехаюсь невесело.
— Ты стрелял в него намеренно?
— Нет. Я в него вообще не стрелял.
— На пистолете отпечатки твоих пальцев.
— Естественно, они там есть, я ведь предпринял попытку отобрать его, — кашляю. Резкая боль в районе сломанного ребра вынуждает меня на какой-то промежуток времени заткнуться.
— Я бы на твоем месте на баллистическую экспертизу особо не надеялся. Ты ведь понимаешь, какими будут результаты…
Конечно понимаю. Не тупой. Криминалисты все как надо на бумаге изложат, и правда однозначно будет не на моей стороне.
— Слишком быстро все произошло, — кладу руки на стол, сцепив ладони в замок.
— Это был случайный выстрел?
— Случайный? — моя очередь выказать свое возмущение. — Его переклинило. Он сам спустил курок! Целенаправленно.
До сих пор не верится, что тесть пошел на это. Я, положа руку на сердце, с такого поворота знатно охерел.
— Мне все ясно, — поднимается со стула и поправляет галстук. — Дебил ты, Паровозов. Ехал к своей Саше, так и ехал бы! Какого, блять, рожна за Харитоновым понесся?
— Не знаю, само собой вышло.
Разумеется, ничего такого я не планировал.
— Что ты, что Ян! О последствиях не задумываетесь! Горячка всегда одни беды приносит…
— Вы видели Сашу? — не могу не спросить. Адски болит за нее душа.
— Видел. Приходила навестить Павла.
Неприятно, но я понимаю, как для нее выглядит эта ситуация. Я напал на ее отца. Избил его и ранил.
— Как она?
— А ты как думаешь? — осведомляется зло.
— Думаю, подполковнику удалось убедить свою дочь в том, что я — та еще сволочь.
— Осел безмозглый, вот ты кто! А Саша твоя уехала.
Уехала.
И радуюсь, и расстраиваюсь одновременно.
— С ней мать и мой отрок
А вот это уже хорошо. Не одна.
— Никакие бумаги не подписывай. Даже под страхом смерти. Понял?
— Понял. Это…
— Дело принципа, блять, — закатывая глаза, заканчивает за меня фразу.
— Вы…
