телом. Пусть кони идут шагом, но от этого дорога становится только нуднее.
Да еще и этот некромант. Пусть он сын графа, но на все попытки заговорить и, хоть как-то, наладить отношения, реагировал совершенно не по этикету. Столько надменности офицер не видел даже во взгляде лорда. И при этом, что со своими сиротами-слугами, что с сервами, которых пришлось забрать с собой, маг общался на равных, ничем не выражая превосходства, начисто игнорируя более достойных людей из графских кавалеристов. Это злило, вызывая желание сорвать ярость на первом попавшемся. Вот только стоило вспомнить, как кричал погибающий под темным заклинанием графский солдат — желание пропадало.
Еще и дети эти, как их, Коска и Вилана, сидели, играли со своей магией, одним существованием демонстрируя его малозначительность. Он пахал как проклятый, тренировался, пока не затрещат кости, стоит в шаге от получения рыцарских шпор из рук графа. Но, если возникнет ситуация выбора, кем пожертвовать, им — преданным и подготовленным воином или одним из детей, из которых еще неизвестно что вырастет, даже его лорд выберет одаренного. Выберет, даже если видит его первый и последний раз в жизни.
Проклятые маги! Ведь раньше они все были под пятой истинной веры, а некроманты вообще прятались по таким норам, что не сразу и догадаешься о существовании подобной глухомани. Почему же все изменилось? Жаль, что он с должным прилежанием слушал лишь проповеди, а не уроки истории от старого архивариуса. Хорошо запомнил, что нужно веровать во владыку света, подчиняться старшим по положению, усердно трудиться, каяться в грехах и жертвовать церкви. Считал, что для рыцаря этого будет достаточно. Магов жрецы лишь ругали и кляли на чем свет стоит, но никаких действий в их отношении не предпринимали. Почему? Должна же быть причина. Скоро там уже город?
Встретившийся дорожный разъезд подсказал ответ. Сотня перестрелов и столица провинции примет их в свое чрево. А там, если найдется достаточно вместительная баржа, можно будет нанять ее и сократить время пути чуть ли не вдвое. Город удачно стоит на судоходной реке, получая с речной торговли изрядную пошлину и разрастаясь год от года. Столица графства Барен тоже пользуется своим расположением у этой же реки, но там нет имперского тракта и ладьи и баржи купцов гораздо реже пользуются ее пристанями. Им выгоднее подняться выше по течению и либо расторговаться уже здесь, либо перегрузить товар на телеги и развозить его по отдаленным провинциям, меняя на вино, меха, мед, рожь и пшеницу товары из других стран или то, что за бесценок продали ремесленные гильдии. Все равно в большинстве медвежьих углов, куда загнали своих подданных дворяне, не знают правильной цены на кривую, но все равно настоящую, покрытую потрескавшейся глазурью керамику, пережженные кузнецами, едва годные в работу гвозди, медные украшения. Много чего у ремесленников выходит не того качества что должно, но в деревнях нет выбора, там и такой товар выглядит настоящим сокровищем.
Вильгельм на мгновение прикрыл глаза, представляя как можно было бы заработать, знай он то что знает сейчас. Пустые мечты. Все, чему его обучали как лейтенанта лорда, он знает лишь благодаря преданной службе. Может быть в старости он откроет свое дело, откладывает на него серебряные и редкие золотые монетки уже который год. Хотя, рыцарю и вдруг торговать? Невместно. Впрочем, можно нанять управляющего, а свое участие не афишировать. Вот только, где найти такого же преданного, который не обманет и не сбежит с капиталом.
Раскланявшись с командиром разъезда, хоть и облаченном в плащ капитана, но состоящим на наемной службе у городского бургомистра, а значит их звания равны, Вильгельм направился в хвост процессии. Нужно обсудить с магом их дальнейший путь. Двинутся они проселками или будут искать подходящее судно, лейтенант, в отряде которого находится старший по положению, самостоятельно решать не имел права.
Беседа с Бернардом не принесла офицеру удовольствия. Начать с того что когда он проезжал вдоль колонны телег, в глаза бросились слуги некроманта, вовсю полыхающие магическим пламенем в руках. На дневных переходах он не видел детей, а ночью и подавно было не до них, так что контраст между робкими язычками, что горели на руках мальчишки в тот злосчастный день встречи с мэтром и тем полыхающим пламенем, которое резало глаза офицера сейчас, был разителен. Это разожгло новую волну зависти. Затем, когда Вильгельм, наконец-то, добрался до хвоста колонны, проклятый маг и не подумал покидать седло своего коня, а гнедой Вильгельма наотрез отказался приближаться к вороному скакуну и ни шпоры ни плеть не смогли его переубедить. Пришлось спешиваться и говорить, глядя снизу вверх, задрав голову. Издевательскую улыбку некроманта, которую тот и не подумал прятать, можно счесть меньшей неприятностью. Ответ некроманта, содержащий даже не намек, а прямое оскорбление умственных способностей лейтенанта, неспособного решить столь простой вопрос выбора между разбитой дорогой, на которой придется утопать в грязи и, поминутно, вытаскивать разваливающиеся телеги сервов и удобной палубой баржи где можно наслаждаться ничегонеделанием. Разумеется, стоит выбрать реку.
Оплеванный офицер, всего лишь действовавший так, как полагается, если в отряде есть аристократ, шипя от злости, взлетел на коня и приласкал того шпорами. Животное, взвизгнув от неожиданной боли, сорвалось в галоп, едва не сбросив наездника.
Бернард лишь усмехнулся, глядя как лейтенант пытается усмирить лошадь, разрывая ей рот удилами и охаживая короткой плетью. Понаблюдав за бесплатным представлением, выбросил графского офицера из головы. Его наставник не ответил на последнее послание, содержащее отчет об уничтоженном источнике некроэнергии. Захваченный заклятием, для доставки письма, сокол вернулся с пустыми лапами. Считав воспоминания через контролирующее птицу плетение и убедившись, что послание дошло до адресата, некромант снял чары и отпустил стремительного охотника. Странно, что его мастер не счел нужным написать ответа, но тому может быть множество причин, от банальной занятости вплоть до обострившейся паранойи у вот уже полтысячи лет коптящего небо мага. Бернард знал ритуал, позволяющий получить такое долголетие, все некроманты Ордена знали, но сил и контроля для его проведения ему не хватит еще очень долго. Это не полудохлую клячу в качестве высшей нежити, неотличимой от живого существа, поднять. Это такие высоты магии, до постижения которых немногие доживают, предпочитая превратить свое тело в лича, получив хотя бы такое продление существования.
Выбросив мысли о древнем учителе, направившем тогда еще совсем мальчишку, моложе Коски, на путь длинною в бесконечность, Бернард принялся за занятие, скрашивающее дорогу все эти дни. Раскрыв себя миру, принялся слушать потоки сил. Пока другие видят поля, луга, дорогу,
