избавиться.
– Вы это всерьёз говорите? – Жанна не смогла представить себе Алису в окружении хиппи, как бы ни старалась. Да и Денис не производил впечатления одухотворённого поборника любви во всём мире.
Аспану рассмеялся непринуждённо.
– Да, вероятно, она действительно очень забавно смотрелась на этих вечеринках! Но мне, слава богу, не довелось её сопровождать.
– Как вы сами стали вампиром? – спросила Жанна.
Он молчал так долго, что девушка перестала ждать ответа. Смотрел на неё неотрывно, недвижный как статуя. Тишину нарушал только перезвон серебряных браслетов, которые Жанна перебирала на своих запястьях, как чётки. Усилием воли она заставила себя положить руки на колени. Вдруг Аспану поинтересовался:
– Вы хотите услышать длинную версию или короткую?
– Разумеется, длинную, – ответила Жанна без колебаний. – Я никуда не спешу. Кроме того, полагаю, немногим доводилось слышать такие истории.
– Да, эту историю я никому не рассказывал уже лет сто, – заметил Аспану с отблеском улыбки в глазах.
«А я вот даже не знаю, стоит ли этому радоваться…» – невесело подумала Жанна.
– Я родился в Венеции в 1633 году, – сказал он негромко. – Моя семья была богата, мои предки происходили от знатного древнего рода. В юности я обучался в Падуанском университете, и хотел служить своему государству так же, как мой отец. У меня были большие планы: я представлял, как буду путешествовать по Европе в качестве венецианского посла. Но когда мне исполнилось двадцать семь, меня отправили в Московию в свите посла. Так и кончилась, не успев начаться, моя карьера дипломата.
Жанна попыталась представить себе, что сидящий рядом молодой человек точно также невозмутимо беседовал с кем-то, когда её прабабушки ещё на свете не было. Это не укладывалось в голове.
– Но вы говорите по-русски даже без намёка на акцент, – удивилась Жанна.
– Поверьте, за три с половиной столетия можно научиться не только этому, – сказал он иронично. Продолжил свой рассказ спустя секунду:
– Русская земля поразила моё воображение бесконечными снегами и лесам. До этого я никогда в жизни не видел замёрзшей реки. У себя в Венеции я не мог и представить, что на льду можно устраивать ярмарку!
Нас поселили в белом каменном доме в Китай-городе. Из комнат этого дома можно было выйти на веранду, которая находилась, вероятно, на уровне четвертого-пятого этажа современных построек. В последующие несколько месяцев я не раз проклинал архитектора, в чью голову пришла идея соорудить эту веранду… – произнес он с чувством. Жанна отметила, что чем дольше Аспану говорил, тем меньше оставалось от обычной его бесстрастности. Как будто, погружаясь в воспоминания, он вновь мог стать человеком.
– Аудиенция с царём должна была состояться через несколько дней после нашего приезда, но в результате она состоялась только через две недели. Русские царедворцы были по-восточному лукавы, многословны и редко давали ответы, из которых можно было ясно хоть что-нибудь заключить. Это, как вы понимаете, не ускоряло переговоры.
Мы жили в Москве уже почти два месяца; каждую ночь я видел во снах свою Венецию и каждый день молился, чтобы мы поскорее убрались из этого забытого богом края. Нам говорили, что если мы не успеем выехать до начала весеннего таяния снегов, то поездку придется отложить еще на месяц. Эта перспектива меня ужасала.
Однажды вечером, стоя на веранде, я в праздности разглядывал сказочные купола собора Василия Блаженного, которые возвышались над окрестными деревянным домами. Неожиданно ко мне подскочил с бешеными глазами мой товарищ Джованни.
Он вёл себя очень странно и ежесекундно нервно озирался. Он сбивчиво попросил меня любым способом задержать русского боярина, который по его словам должен был вот-вот здесь появиться. И прежде чем я успел о чём-либо спросить, Джованни скрылся за дверью.
Через полминуты на веранду в самом деле вышел богато одетый русский боярин в высокой шапке. Выполняя просьбу Джованни, я вежливо поздоровался с ним и попробовал отвлечь разговором. Это было не так-то просто, так как в то время я знал на русском языке не более двух десятков слов.
Не придумав ничего лучше, я постарался жестами передать боярину свое восхищение куполами собора Василия Блаженного. Несколько раз повторив слово «красиво», я вспомнил, наконец, название собора, и попытался произнести. По непонятной причине лицо боярина вдруг стало мрачнее тучи. Неожиданно он схватил меня за отвороты подаренной русской шубы и сильно встряхнул. Затем оттолкнул яростно. Больно ударившись спиной о каменный бортик, я вдруг почувствовал, как переваливаюсь через него, теряю опору и падаю вниз. Всё это произошло так быстро, что я не успел даже испугаться; помню только удивлённый и раздосадованный взгляд русского боярина, когда он смотрел сверху, как я падаю. Это и были последние мгновения моей нормальной жизни.
Я очнулся на мерзлой земле; перед глазами проплывало низкое серое небо; вокруг бегали какие-то люди, а я с ужасом понимал, что не чувствую ни рук, ни ног. Меня отнесли в комнаты, и я кричал от невыносимой боли, когда меня перекладывали с носилок на кровать. Через несколько часов пришёл лекарь-англичанин. Осмотрев меня, он заявил, что у меня переломлен хребет.
Позже пришёл Джованни и с бледным лицом поведал об истинной подоплёке случившегося. История была так нелепа, что в иной ситуации рассмешила бы меня!
Выяснилось, что за неполные два месяца нашего пребывания в Москве Джованни умудрился соблазнить дочь одного из бояр. Накануне глупая девушка рассказала обо всём своей семье и заявила, что уедет со своим любимым в Венецию. Она не знала, что не стоило принимать слова Джованни так близко к сердцу. В результате разъярённый отец явился в посольский двор. Девушку звали Василисой. Отец не видел Джованни лично, но ему передали, что он худощав, тёмноволос, безбород. Под это описание я подходил не хуже Джованни. А когда я попытался произнести вслух название собора Василия Блаженного, русскому, вероятно, показалось, что я упоминаю имя его дочери – здесь уж у него не осталось никаких сомнений в моей личности! – Аспану криво усмехнулся.
Жанна спросила:
– Но зачем он столкнул вас? Наверняка это вызвало большой скандал…
Аспану чуть заметно качнул головой.
– Не такой уж большой. Кончилось тем, что боярина с семьёй выслали из Москвы, а нашему послу принесли глубочайшие извинения, и подарили чуть больше мехов, чем обычно. Что же касается причин, которые могли побудить боярина сбросить меня вниз… – Аспану тихо рассмеялся, – у меня есть некоторые подозрения. Вероятно, он пришёл в ярость из-за того, что неверно истолковал мои жесты.
– Жесты? – удивлённо спросила Жанна.
Аспану улыбнулся.
– Да, я пытался жестами изобразить форму куполов собора и передать боярину своё
