Книга Ворон и медведь - Андрей Каминский

в лужу крови и, поскользнувшись, растянулся на земле. Король франков с торжествующим криком метнулся вперед, занося меч, но опустить его не успел —тугая петля внезапно охватила горло Хлодомира. Послышался гортанный хохот — и тщедушная фигурка в нелепом наряде, пришпорила пятками черного жеребца, волоча по земле короля франков. Хлодомир, бросив топор, сорвал с пояса кинжал, пытаясь перерезать удушающую его веревку. Наконец, ему это удалось, но вскочить на ноги король не успел — к его горлу было приставлено сразу несколько аварских копий. Над его головой послышался конский топот, кто-то спрыгнул на землю и над королем нависло молодое скуластое лицо, скалившее зубы в издевательской усмешке.

— Сдавайся король, — рассмеялся незнакомец, — нет бесчестия в том, чтобы склониться перед каганом аваров.

Остальные франки, пав духом при виде поверженного короля, устремились в бегство, преследуемые прорвавшимися за вал аварами. Улюлюкая и выкрикивая оскорбления, кочевники топтали франков копытами коней, пускали в них стрелы, на плечах врагов врываясь во Фрейберг.

Фреймунд долго не вступал в битву — собрав жрецов и жриц, он молился перед идолами, прося их даровать победу тюрингам. Никогда еще его вера не подвергалась столь суровым испытаниям — особенно когда раздались крики о смерти герцога Хедена. В отчаянии Фреймунд поднял глаза к идолам Близнецов.

— Боги, о боги мои, неужели я служил вам напрасно. Неужели, Распятый победил вновь?!

Воздух над его головой вдруг заколебался, в лицо ударил сильный порыв ветра и в ночном небе проступила некая фигура. Фреймуд задохнулся от благоговения, когда над изваяниями воспарила высокая женщина поразительной красоты. Она носила лишь накидку из серебристо-серого меха и янтарное ожерелье, будто бы светившееся изнутри золотистым светом. Золотыми были и длинные волосы, выбивавшиеся из-под крылатого шлема с соколиными перьями. Вот соколиные крылья взметнулись за женской спиной и незнакомка превратилась в огромную хищную птицу. Ярко-синий глаз пристально глянул на Фреймунда и воздух наполнился громким клекотом. В следующий миг и это видение исчезло, но оно успело наполнить жреца небывалым воодушевлением. Одновременно он услышал кошачий мяв и громкие крики.

— Помощь идет! Король Крут! Боги с нами!

— Близнецы с нами!- крикнул Фреймунд, подхватывая с земли выпавший из чьей-то руки меч, — боги с нами! За Фрейра и Фрейю!

Его крик подхватили и все остальные — и потрепанное, почти павшее духом воинство Хедена, сплотилось вокруг жреца, ринувшись на алеманов. Те уже разворачивались навстречу более серьезному противнику — за вал прорвались тюринги и славяне, во главе с королем Крутом. Его удар смешал все порядки алеманов, глубоко вломившись в их войско. Гибульд, изрыгая проклятия, отражал сыпавшиеся со всех сторон удары и сам крушил молотом всех подряд — и вдруг встретился лицом к лицу с Крутом. Лицо герцога алеманов исказилось от злобы.

— Вот мы и встретились, щенок славянской суки, — выплюнул он, — может, я и умру сегодня здесь, но и тебе не быть королем!

Крут не стал тратить время на слова — быстрее молнии ударил меч, целя в сердце Гибульда. Тот прикрылся щитом и в следующий миг обрушил град ударов на Крута. Натиск герцога был столь неистов, что Крут попятился с трудом отражая удары боевого молота. Никто не вмешивался в схватку вождей — да и не смог бы, если бы даже захотел: алеманы и тюринги безнадежно перемешались, разбившись на множество одиночных поединков. Воинский опыт Гибульда превозмогал молодой задор Крута — умелым ударом герцог алеманов выбил из его рук меч. Король отшатнулся и тут же ощутил, что его спина уткнулась в частокол — тесня Крута, герцог загнал его в угол, лишив возможности даже спастись бегством.

— Вот и все, — оскалился Гибульд, — передавай привет папочке!

Он вскинул молот над головой Крута, но тут с частокола послышался душераздирающий вой. Герцог поднял глаза и невольно отшатнулся, увидев летящего на него золотисто-рыжего зверя, целившего острыми когтями прямо в лицо алемана.

— Сгинь, отродье Сатаны! — заорал Гибульд отмахиваясь молотом. Огромный кот, прямо в воздухе, скакнул в сторону, а в следующий миг Крут, сорвав с пояса кинжал, вогнал его под подбородок Гибульда. Герцог, покачнулся и рухнул замертво. Крут подобрал в земли его молот и, издав воинственный крик, ринулся в бой.

К утру все было кончено — тюринги, бавары и авары окружили своих врагов и перебили их — кроме тех, кому хватило ума сдаться. Среди пленных оказался и король Хлодомир, тогда как его брат, герцог Сигизмунд, отступил со своим войском на запад, так и не приняв боя. Третий же участник мятежного союза, герцог Гибульд лежал в кровавой грязи, а священные кошки Фрейи, собравшись вокруг мертвеца, жадно лакали вытекавшую из глубокой раны алую влагу. Один из котов, с лоснящейся иссиня-черной шерстью, запрыгнул на грудь герцога и с довольным урчанием начал глодать его лицо.

Интриги после боя

— Боги не оставляют тебя, король Крут! Сегодняшняя победа вновь доказала, что лишь ты — истинный владыка Тюрингии.

Одобрительный гул раздался со всех сторон, послышался звон кубков и хвалебные возгласы. Крут бросил быстрый взгляд на снисходительно усмехнувшегося Эрнака и тоже поднял кубок.

— Я отдаю должное и нашим друзьям — без них мы могли бы и проиграть сегодня. Сегодня мы восстанавливаем старинную дружбу между Тюрингией и Аварией: отныне мы вместе будем противостоять любому, кто осмелится посягнуть на наши владения.

Вновь послышались ликующие возгласы, хотя на сей раз они звучали заметно тише, а иные из пирующих и вовсе досадливо морщились, поднимая кубки. Однако это не нарушало общего настроя среди победителей, собравшихся в резиденции герцога Виртеберга. Праздничный стол ломился от блюд с жареной свининой, говядиной и кониной, кувшинов с вином и пивом. Помимо вождей союзных армий здесь пировали герцог Тассилон, жрец Фреймунд, жена кагана Ярослава и прочая знать Тюрингии и Аварии. На почетном месте восседал и франкский король Хлодомир — из уважения к родовитости знатного пленника, Крут пригласил и его на свой пир. Однако рядом с ним, словно в насмешку, каган Эрнак распорядился усадить свою сестру Оуюн — как ненавязчивое напоминание о том, что именно шаманка своим арканом повергла наземь Хлодомира. Неудивительно, что при одном только взгляде на покрытое белилами лицо король франков морщился, как от зубной боли. Впрочем, он уже знал, как обратить эту неприкрытую насмешку против своих врагов.