Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 192
Якуа и концом хребта находится по меньшей мере шесть бухт и гаваней со своей крошечной долиной и ручьем каждая. За исключением нескольких неухоженных банановых плантаций и кокосовых рощ в начале гаваней, сегодня здесь нет ни земледелия, ни дорог, а число населения по сравнению с 1498 годом многократно снизилось. Интенсивность земледелия на тринидадской стороне залива окончательно убедила Колумба, что именно здесь начинается Восток.
В ту ночь флот, вероятно, бросил якорь у берега (в этих местах он мог найти хорошую стоянку где угодно) где-то недалеко от Пунта-Сан-Диего. Как пишет Адмирал, «на следующий день я шел вдоль этого побережья до конца сьерры». Когда плывешь вдоль этого побережья, горы, кажется, резко обрываются там, где береговая линия образует тупой угол, на долготе 62°15′. «В этом месте, – продолжает Колумб, – я бросил якорь в реке, и многие люди выходили и говорили мне, что называют эту землю Парией». Первой рекой за горами, где флот мог бы бросить якорь, была Рио-Гуирия, устье которой находится примерно в 8 милях по берегу от Пунта-Сан-Диего. Я не сомневаюсь, что их якорной стоянкой и местом захвата – нынешние дороги Гуирии, где когда-то большая река, а теперь перекрытая в устье, в 1498 году судоходная на небольшое расстояние, впадала в залив. Сегодня это единственное место какой-либо деятельности на побережье: там находится рейд, где нефтяные танкеры с реки Сан-Хуан дозаправляются из трубопроводов.
Едва флот бросил якорь в Рио-Гуирии 6 августа, от берега отчалило небольшое каноэ с тремя или четырьмя индейцами. Отважный лоцман Коррео окликнул их, чтобы высадиться на берег, но умудрился перевернуть маленькое судно, прыгая на борт. Затем он вытащил из воды пару находящихся в воде членов «экипажа» – удивительный подвиг для испанца – и доставил Адмиралу.
Подробности «захвата владений» содержатся в протоколах дознания, проведенного доном Диего Колоном в Санто-Доминго в 1512 году и в Севилье в 1513 году. Второй адмирал надеялся таким образом развеять слух о том, что де Охеда, Веспуччи или кто-то другой, кроме его отца, открыл новый материк. Помимо многочисленных лиц, которые «слышали, как говорили» то или иное, были допрошены по меньшей мере восемь человек, которые были с Адмиралом в Третьем путешествии, и из них только один – Педро де Ледесма – отрицал, что континент открыл Колумб. Эрнан Перес, капитан одной из каравелл, которому в то время было сорок один год, заявил, что был первым, кто сошел на берег в месте захвата, и что впоследствии «Адмирал примерно с 50 людьми высадился в упомянутой стране Пария и, взяв в одну руку меч, а в другое знамя, провозгласил, что от имени Государей вступил во владение этой провинцией». Все остальные, давшие показания, отрицали, что Колумб сам сходил на берег. Так, Андрес дель Корраль, восемнадцатилетний слуга Адмирала в том плавании, завил, что его хозяин остался на борту из-за воспаления глаз. Этот факт согласовался с жалобой Колумба в письме к монархам на то, что почти ослеп от недосыпания. По словам Андреса, вместо Адмирала во владение Парией вступал капитан Педро де Террерос. Еще один слуга Эрнандо добавил, что на континенте был возведен большой крест.
Колумб так описывает туземцев этого места: «Они такого же цвета, как и все остальные в Индии; некоторые носят очень длинные волосы, другие похожи на нас, но тоже не подстрижены, как в Испании и других странах; эти люди очень высокого роста и хорошего телосложения. Их причинные места полностью прикрыты, а все женщины ходят совершенно голыми». Лас Касас, которому была невыносима мысль о том, что он что-то упустил, вмешивается: «Я сам был на расстоянии не более 30 лиг от этой земли и никогда не видел женщин, у которых не были бы прикрыты причинные места; Адмирал, должно быть, хотел сказать, что они ходили такими, какими их родили матери, имея в виду остальное тело». Но что такое набедренная повязка в кругу друзей? Женщины, несомненно, были добры, а моряки должным образом благодарны.
Колумб говорит, что подарил первым туземцам, поднявшимся на борт, колокольчики, бусы и сахар, и вскоре флот был окружен «бесконечным числом каноэ». Индейцы, вооруженные луками с отравленными стрелами, предлагали испанцам местные фрукты и калебасы с «чичей» – перебродившим кукурузным напитком, который до сих пор является одним из национальных символов Венесуэлы.
На шеях визитеров висели блестящие диски, которые Адмирал принял за зеркальца, но несколько позже ощутил, что эти предметы обладают легким металлическим запахом. Колумб понял, что впервые столкнулся со сплавом меди и золота, который туземцы называли гуанином, а современные археологи – тумбагой. Гуанин представляет собой сплав золота, серебра и меди, содержание золота в котором варьируется от 9 до 89 %, а меди – от 11 до 74. Другие изделия, включая подвески в виде птиц, лягушек и крокодилов (испанцы называли их «орлами»), колокольчики и многие другие предметы изготавливались местными умельцами из гуанина и покрывались позолотой или бронзой. Предметы, содержащие большое количество золота, отличались от чистого золота и, естественно, больше всего нравились испанцам, однако у туземцев был иной набор ценностей. Преимущество гуанина, с их точки зрения, заключалась в том, что температура плавления золота – около 1073°, а тумбаги – около 850°. Таким образом, медь, которую индейцы получали только путем торговли с «соседями» из Центральной Америки, была для них гораздо более ценной, чем золото. Их обычай, который Лас Касас считал таким странным, обнюхивать каждый предложенный кусочек металла, был просто попыткой обнаружить столь желанную медь в безделушках христиан.
Открытие гуанина показало, что Колумб столкнулся с новой областью индийской культуры. В этом Адмирал еще убедится в Четвертом путешествии: некоторые туземцы на территории от Гвианы до Гондураса окажутся настоящими экспертами в ткачестве и металлургии. Еще одним признаком более высокой культуры стало появление больших грузовых каноэ с каютой на миделе.
Индейцы Парии, готовые к торговле и удовлетворению элементарных потребностей испанцев, так и не поняли, ради чего Адмирал прибегнул к своему обычному методу похищения нескольких человек (служить переводчиками с кастильского). Этот момент стал поводом для самых суровых размышлений Лас Касаса о своем герое. «Адмирал сделал это так же бессовестно, как и неоднократно в первом плавании. Ему совсем не казалось, что брать свободных людей против воли, отделять отцов от сыновей и жен от мужей – смертный грех, оскорбление Бога и ближних. Плененные индейцы взошли на корабли под молчаливой охраной и были вынуждены дать обет верности, который следовало соблюдать».
В Гуирии флот простоял две ночи, после чего 8 августа Адмирал «отплыл к точке,
Ознакомительная версия. Доступно 39 страниц из 192
