она, находясь в отъезде, постарается привести в порядок свои чувства. Елизавета любила Генриха, в этом сомнений не было. Но ненависть, как естественная оборотная сторона любви, обладала разрушительной силой. У Елизаветы хватало рассудительности, чтобы понимать это. Так что лучше ей провести какое-то время вдали от Генриха.
Уехать сразу она не могла. Утром, прежде чем сказать Генриху о своем решении, Елизавета зашла в покои леди Маргарет и нашла там Сесилию, которая отчаянно желала поскорее узнать, что сказал король.
– Мне очень жаль, – начала Елизавета. – Простите меня, я старалась как могла, но он ничего не слушал.
У Сесилии был такой вид, словно ее ударили.
– Вы сделали все, что было в ваших силах, – сказала Маргарет. – И большего от вас ожидать нельзя. Мы с Сесилией договорились: я отдам ей и Кайму в пользование Коллиуэстон и попытаюсь убедить короля, чтобы он вернул ей доходы.
– Пусть вам повезет больше, чем мне. – Елизавета вздохнула, подозревая, что увещевания свекрови могут оказаться более весомыми, чем ее мольбы. – Но, Сис, это очень хорошее предложение. Коллиуэстон – прекрасный дом. Мало какие молодожены могут похвастаться более удачным жилищем для начала супружеской жизни.
Сесилия обняла сестру:
– Миледи Маргарет так добра. И мне будет легче перенести немилость короля, если я смогу жить с Томасом. Надеюсь, вы когда-нибудь примете его, Бесси.
– Я тоже. Вы поступили глупо, но по любви, и кто может винить вас за это? По крайней мере, я оставляю вас в надежных руках.
– Вы покидаете нас?
– Я собираюсь совершить тур по стране и возьму с собой Екатерину. После всего случившегося мне нужно уехать, чтобы сменить обстановку.
– Разумно ли это сейчас? – усомнилась Маргарет. – На вашем месте я бы не поехала далеко, Бесси.
– Ну что вы, я чувствую себя вполне сносно, – солгала Елизавета, – и еще не решила, куда именно отправлюсь. Но я буду очень осторожна, уверяю вас.
– Это как-то странно. – Маргарет искоса взглянула на нее. Догадалась ли она, что тут дело неладно? – А как отнесся к этому Генрих?
– Мы с ним пока не обсуждали мой отъезд. Я как раз иду к нему.
– Подозреваю, что ему это все не очень понравится. Но вы должны сами во всем с ним разобраться.
– Я буду скучать по вам, – сказала Сесилия.
– Мы обе будем, – эхом отозвалась Маргарет.
Направляясь по галерее в покои Генриха, Елизавета чувствовала тяжесть на сердце. Гнев по-прежнему кипел в ней, и все же она терпеть не могла ссор. Но это он поставил ее в такое ужасное положение.
Слуга провел Елизавету в кабинет короля, где Генрих сидел за столом и разбирал кучу счетов. Он настороженно поднял взгляд:
– Бесси, добрый день. Что привело вас сюда?
Она села.
– Я хочу отправиться в летний тур по стране, если вы позволите.
Генрих положил перо и печально взглянул на нее:
– Одна?
Елизавета выдержала его взгляд:
– Да.
– Но мы обычно делаем это вместе.
– Это был очень трудный год. Я изнемогаю под грузом горя и забот, и мне нужно уехать.
– От меня?
– От всего.
– Это имеет отношение к Сесилии?
– К Сесилии и ко всему остальному, что случилось. Я больше так не могу, Генрих. Путешествие поможет мне развеяться.
– И куда вы отправитесь?
– В Уэльс, небольшими переездами.
– В Уэльс? Бесси, вы с ума сошли? Вы видели себя в зеркале в последнее время? У вас нездоровый вид. Вы ждете ребенка, и ваша жизнь была очень тяжелой. Тем не менее вы намерены совершить путешествие длиной в сотни миль. Честно говоря, я считаю, что вы поступаете безрассудно.
– Вовсе нет. Мне нужно уехать. Не отговаривайте меня.
– Вы проведете вдали от меня бо́льшую часть лета.
– Ну, мы отдохнем друг от друга.
Генрих раздраженно вздохнул:
– И все это потому, что я справедливо наказал Сесилию за ее тяжелый проступок!
«Будь осторожна! – предупредил Елизавету внутренний голос. – Не осложняй ситуацию, и без того непростую. Обвинения, которые ты ему сейчас бросишь, может статься, уже никогда не удастся забрать обратно».
– Дело не только в этом. Мне нужно время, чтобы пережить горе. Прошу вас, позвольте мне уехать.
Генрих посмотрел на нее – тяжело, мрачно:
– Хорошо. Но я считаю это неразумным.
– Спасибо, – сухо проговорила Елизавета; король поднял на нее обиженный взгляд. – Есть кое-что еще. – Идея пришла к ней, когда она лежала ночью без сна, и Елизавета все утро обдумывала ее. – Когда я вернусь, то хочу, чтобы у меня было место для уединения, куда я могла бы удаляться, если мне станет слишком тяжело. Это будет создавать мне хорошее настроение, приятную перспективу, что-то такое, чего я буду ждать по возвращении.
Генрих сглотнул. Казалось, между ними разверзлась пропасть и виновата в этом она… Нет, это он!
– И где, по-вашему, должно находиться это место? – Голос короля звучал хрипло.
– Есть свободный участок у берега реки в Гринвиче. Я думала, это будет небольшой дом из красного кирпича с зубчатыми стенами, может быть, башней, но обязательно с садом и несколькими фруктовыми деревьями.
Последовала пауза. Генрих молча смотрел на жену.
– Ей-богу, вы уже все продумали, не так ли?
– Эта мысль пришла мне в голову сегодня ночью.
– И вы хотите иметь этот дом, чтобы жить отдельно от меня?
– Я этого не говорила. Просто хочу иметь место, которое я могла бы называть своим.
– Не нужно было вам этого говорить.
Елизавета сделала огромное усилие над собой.
– Послушайте, Генрих, сейчас не лучшее время обсуждать будущее. Мне необходимо подумать. После тура по стране у меня, вероятно, изменится настроение. Но прямо сейчас мне очень одиноко, и все из-за вас.
Глаза короля вспыхнули.
– Что еще я сделал… или не сделал? Вы должны сказать мне.
– Судьба Куртене никак не решается. Вы не представляете, как страдает от этого Екатерина и я тоже, видя, в каком она отчаянии. И… – Елизавета замолчала. Некоторые вещи никогда нельзя произносить вслух.
– Вы об Артуре, не так ли? Вы осуждаете меня за то, что я не заметил раньше проблем с его здоровьем и все время принимал неверные решения.
– Вы знали задолго до прошлого декабря, что Артур болен. Боялись последствий его вступления в брак, вы сами говорили мне. Но мои опасения отбрасывали. Вместо того чтобы прислушаться к тому, что говорит материнское сердце, вы полагались на доктора Линакра, и посмотрите, что из этого вышло!
– А вы не думаете, что я сожалею об этом каждый день моей жизни? Я распинаю себя за это и за то, что не поехал к нему, когда он нуждался в нас.
В