Мы тихонько к открытому окну пробрались, чтобы дверью не скрипеть, а за нами мужчина идёт.
– Я, Кимка и Астя, с вами пойду. Чистые полы я каждый день вижу, а просторы и разные местности – редко. Вот видите, я даже ваши имена выучил.
И смотрит на нас жалобно.
– Нет уж, – говорит Астя. – Взрослым с нами нельзя. Вы или тут оставайтесь, или уменьшитесь как следует, а потом уже в окно лезьте.
– Но если хотите, – говорю я, – то можете в противоположную сторону пойти, только не одни, потому что одному вам не понравится.
Мужчина разбудил всю свою семью, выдал всем по рюкзаку со сгущёнкой. Они вышли через дверь, а мы, как и собирались, через окно вылезли.
– Мы, – говорит Астя, – направо уходим, а вы налево идите. И когда-нибудь все встретимся, а может, и нет.
Мы снова к джунглям пошли, потому что Астя в них вчера неправильно зависла, и толком мы не углубились. Было утро, солнце только-только поднималось, но уже прилично грело. Мы, пока шли, загорать стали, а джунгли приближались и приближались.
– Как-то мы неправильно, – говорит Астя, – в джунгли идём. Мне загорать хочется, а там тень сплошная и деревья загораживающие.
А я говорю:
– Ты, Астя, вчера пол мыла, теперь должна понимать.
А Астя надулась и говорит:
– Все вы, мальчишки, такие, – а сама в джунгли быстрее меня лезет и за первые попавшиеся деревья хватается. – Тут, – говорит Астя, – все животные подо всё подстраиваются. Их поэтому заметить трудно, – и отдирает от дерева змею деревянного цвета, вертит ею передо мной и подальше забрасывает. А потом обезьяну с дерева снимает, но обезьяна понимает, что её увидели все, и сама убегает.
– Здорово, – говорю, – ты, Астя, джунгли знаешь.
Астя так похвале обрадовалась, что повела меня все джунгли показывать, как будто она действительно их знает. И так плохо это у неё получалось, что все животные стали собираться и смотреть, как человек неправильно их джунгли знает. Пауки за нами толпами повалили, потому что любопытными оказались. Они стали друг на друга залезать, чтобы получше разглядеть, чего там Астя рассказывает. А двух самых больших пауков вперёд пустили, чтобы они им паутину плести успевали.
– Больше всего в джунглях надо бояться меня, – говорила Астя, и пауки настороженно останавливались.
А зебры не останавливались, и потому самое интересное пропускали.
– Тут когда-то было болото, – сказала Астя и показала на поляну без деревьев. – Потому что, если бы не было тут раньше болота, меня бы сюда внутренний голос не позвал.
И склепала из всяких веток табличку: «Раньше здесь было болото».
Пауки радостно прыгали на паутине, зебры бежали вперёд, резво перепрыгивая через лианы, а хамелеоны меняли цвета так быстро, что в глазах рябило. А Астя уже прибила табличку: «Раньше здесь пролетал самолёт», а на себя повесила дощечку с надписью: «Раньше я была совсем маленькой».
– Ну а дальше джунгли заканчиваются и начинается пустое пространство, – говорит Астя.
Пауки засмеялись, и даже зебры остановились и посмотрели удивлённо. А мы пролезли через заросли и на пустошь выбрались. Животные джунглей забеспокоились, стали то на пустошь выглядывать, то нырять в джунгли обратно. На пустоши было холодно, а в джунглях жарко.
– Эй, Астя, – сказал кто-то из животных. – А расскажи про джунгли, что там пантеры не водятся.
– Вот ещё, – сказала Астя. – Я всякую ерунду не рассказываю, а только то, что на самом деле бывает. Вы осторожнее, а то через пять минут джунгли совсем закроются и останетесь на холоде.
Животные джунглей тут же нырнули в заросли, и заросли мигом исчезли. И остались только мы с Астей, а вокруг ветер, камни, трава и горизонт. Смотрим, а к нам один из пауков ползёт – маленький такой, мохнатый.
– Я с вами, – говорит. – Я молчаливый, вот и всё.
Мне за штанину уцепился и говорит:
– Я тебе, Кимка, мух ловить буду. Если тебе не надо, то себе буду мух ловить.
И глаза закрыл – уснул, наверное.
А мы с Астей на камни повыше забрались и на горизонт смотрим. И ветер дует такой сильный, что полететь можно.
– Здорово! – кричу я Асте.
– Чего? – громко спрашивает Астя, и я ей на ухо кричу, что здорово.
Астя достаёт из кармана две туго свернутые куртки и мне одну даёт.
– Они с капюшонами! – говорит. – Здорово, когда ветер в капюшоны задувает!
Мы долго на камне простояли. Мы раскидывали руки и смотрели, как горизонт меняется. А он волнами плывёт – то лесом станет хвойным, то лиственным, то лес исчезнет, и человечки начинают пробегать по одному и по несколько. И тут я вдруг подумал, что мы взрослые с Астей, на камне стоим и на горизонт смотрим, и в капюшоны нам ветер дует, что я сразу про это решил не думать и говорю:
– Хочется чего-то сюжетного, чтобы не сразу всё, а по очереди.
Астя тут же надулась, и не от ветра, а сама по себе.
– Всё сразу, – говорит она, – это быстро, а по очереди – долго очень.
Но сама с камня слезает и говорит недовольно:
– Жили-были Кимка и Астя, и однажды они слезли с камня.
– На камне-то я ещё немного постою, – говорю я.
Но Астя так на меня посмотрела, что с камня спрыгивать пришлось.
– Ну ладно, – говорю, – жили-были так жили-были.
– Ты сам попросил, – говорит Астя. – Значит, жили-были Кимка и Астя, но Астя была нормальная, а Кимка с камня слезать не умел и только спрыгивал.
– Хорошо у тебя получается, – похвалил я её.
– Отправились они в путь, – сказала Астя, – и шли три дня и три ночи.
Ей потом самой эти слова не понравились, на второй день, когда уже прийти можно было, а мы всё шли и шли. И на третий день увидели яму, а в ней человек сидит.
– Спасите! – кричит. – Помогите выбраться.
– Ну прямо не знаю, – говорю я. – Я бы в яме посидел, потому что идти надоело, а вы зачем-то выбираться собрались.
– Второй год уж тут сижу, – говорит человек. – Надоело. Хотя иногда нравится, когда дни солнечные. Я тогда из ямы выбираюсь, хожу вокруг, а потом обратно залезаю, потому что темно становится. Вы сейчас будете спрашивать, чего это я тогда в яме сижу и у вас прошу о помощи, так на мне заклятие висит, что пока я паука на штанине у кого-то не увижу, так и буду в яму возвращаться.
