а он с гоготом понесся на вторую улицу, цепляясь пальцами за попадающиеся деревья.
Сколько раз эту дикую деревню пытались расформировать? Ни медицины, ни образования, ни-че-го. Но люди словно проросли корнями в эту землю. Отказывались от деревень поближе, от квартир в серых многоэтажках, не соблазнялись магазинами в двух шагах и проездными в троллейбусах.
Так живо и ярко… Кате захотелось почувствовать, понять: какую свободу давало это место? Чем так завораживало? На душе было легко, когда она быстрым шагом спускалась по тропинке, делая резкие выдохи через нос и жадные вдохи ртом. Быстрее, быстрее, пока ноги по инерции едва не переходили на бег. Она спешила к повороту, за которым начиналась третья улица. Вчера ребята совершенно не обратили на нее внимания. Существовало лишь два ряда домов и широкая дорога, по которой они волокли ноги до дома старосты.
В мыслях Катерина поставила пометку по необходимости нарисовать план деревни. Пронумеровать каждую избу. Так они сумеют опросить всех, не повторяясь и не надоедая жителям, – к дружелюбным и лучистым можно наведаться вновь, дома с хмурыми молчунами не тревожить. Первые две избы стояли тихие и сонные, лишь заливались лаем собаки, увидевшие незнакомку. Шагая вдоль забора, Смоль в насмешливом укоре дула щеки и покачивала головой, но животные на флирт не поддавались, обругивали так же самозабвенно. У третьего дома ей повезло. Уже на подходе Катя услышала мерный стук топора о колоду и детское бессмысленное гугуканье. За пышными кустами сирени, примостившейся вдоль забора, прятался аккуратный милый домик. На ставнях витиеватыми завитушками красовалась выкрашенная в солнечно-желтый резьба старославянских оберегов, в такой же цвет покрасили и двери.
Недалеко от порога несмелыми шажками подкрадывалась к разгребающей землю курице маленькая девочка. Полтора года, не больше – розовые щеки, азартный огонь в глазах и широкая улыбка с восьмью резцами, клыки у нее явно запаздывали.
Шажок, второй, и по воздуху ударил звонкий воинственный клич. Курица с возмущенным квохтаньем сорвалась с места, и малышка восторженно захохотала, неуверенно нагоняя почти удавшуюся жертву. У забора навык ходьбы подвел ее, и она споткнулась, неловко заваливаясь на бок. Смоль успела повиснуть на заборе, хватая ребенка за воротник ярко-алой куртки. Девочка сначала болталась на чужой руке, упираясь ладошками в землю, затем громко выдохнула, выровнялась и продолжила свой путь, неблагородно игнорируя спасительницу. Удары топора прекратились, и из-за угла дома выглянула, проверяя ребенка, молодая девушка. Распаренная и раскрасневшаяся, в легкой свободной кофте с глубоким вырезом и выбивающимися из косы шоколадными прядями, липнущими к влажной шее. Не ожидая увидеть незнакомку, она дернулась и тут же с досадой расхохоталась, неловко махнув ладошкой:
– Ой, здравствуй. Яська, опять на ко-ко охотишься? Смотри, выйдет петя, клюнет прямо в нос. Меня Соней звать.
Виновато улыбаясь испуганной селянке, Катя проследила взглядом за топающей дальше вдоль забора малышкой. Представилась и замялась. Разговор увяз. Ей было тяжело заводить знакомства, Смоль не обладала той смелостью и эмпатией, которой с легкостью пользовался Бестужев. Люди не были для нее открытой книгой, в каждую приходилось вчитываться, разгадывать. Решившись, она вновь заговорила:
– Давно охоту ведет?
– Да как ползать научилась, то за котом, то за курами. Дважды на Шарика покушалась, но он хитрый. В будку ныряет и проход задницей закрывает. Улюлюкай на здоровье, не доберешься. – Хохотнув, девушка откинула косу за спину и вернулась к углу дома. Катя и не приметила сразу торчащую ручку топора, у самой стены стояла колода. Пройдясь вдоль забора, она остановилась у калитки, пока Соня возвращалась к своей работе. Поставила бревно, придержала рукой и опустила, мерно замахиваясь над головой. Коротко засвистело лезвие, разбивая бревно на две ровные половины. Одна слетела, вторую девушка поправила и вновь замахнулась, продолжая беседу. Ровно, словно крестиком вышивала, а не выполняла мужскую работу. – А ты, значит, из группы ребят? Василек рассказал. Нервничал, покоя себе найти не мог, он у нас такой, со странностями.
Вспоминая Василько, Катя невольно передернулась, выдала резкий кивок, нервно соглашаясь с очевидным. Вести в маленьких селениях разлетались быстро. Неожиданный приезд незнакомцев явно всех взволновал.
– Да, пробегаюсь по домам, вдруг кто что интересное расскажет. Чернава вчера здорово страху навела, всю ночь кошмары видела.
– Аккуратнее с ней. – Мимолетный взгляд, брошенный из-за плеча, погнал по спине мурашки, стало неловко. – А интересное, это с какой стороны посмотреть, ты заходи, садись на скамейку.
Ее не нужно было приглашать дважды. Катерина быстро скользнула через калитку, надежно запирая ту с другой стороны на крючок, обогнула торопящуюся за курами Ясю и присела на край скамейки. Рядом стоял круглый низенький столик, на нем кувшин с водой – похоже, хозяйка периодически пила, чтоб работа шла легче. А может, пить просил ребенок. Тут же на тарелке лежала половинка яблока, на которой четко виднелись меленькие отпечатки зубов: по четыре сверху и снизу. В руках Сони уже было новое бревно – аккуратные узкие поленья она складывала в тележку рядом.
– Мощно ты…
– Дрова, что ли? Так не впервой. Все парни в лес идут, деревья старые валят, сучья разгребают, складывают на общий лесосек. Он тут недалеко, на опушке. Когда торговцы с палатками приезжают, они у нас разные вещички выкупают. У бабы Софьи воск и мед, у Ульяны сыры самодельные из козьего молока. Джемы да варенье они потом продают в городах с пометкой ЭКО. А деревяшки распилами ровными берут, на подставки или поделки, наверное, кто их знает. Остальные дрова старики разбирают за еду или копейки. Самим уже нет сил в лес ходить, мучиться, а ребята за «спасибо» наколют на целую дровянку, едой благодарность возьмут.
Поддерживая беседу, Катя понимающе кивала. Она нередко видела подобные ярко-зеленые наклейки и кричащие надписи «без ГМО», радовало и наличие мяса с рекламным зовом: «выращено на экологически чистой ферме». А темно-коричневый распил Смоль и сама приобрела – за копейки. Но как подставка под свечи смотрелся он невероятно презентабельно и очаровательно. Сразу стало ясно, откуда брали деньги деревенские. Одежда на Соне явно была куплена не так давно, яркая, несмотря на тяжелую работу, незатертая и несвалявшаяся.
Наполнив тележку, девушка попросила обождать и исчезла за углом. Наверняка там стояла дровянка – минуты через три вернулась, звонко чмокнула Ясю в шапочку и уселась на лавку, с расслабленным стоном вытягивая ноги и наливая себе воду.
– Не уверена, что смогла бы так жить.
– А куда же ты делась бы? Ясю кормить надо, а проглядишь, что дрова к концу подходят, мужу не скажешь, и пожалуйста – иди, коли. Сложно здесь. Ребенка поднять тяжело, а она у меня всего лучшего достойна. – Взгляд уставшей девушки, направленный на малышку, преобразился, наполнился нежностью и любовью,
