Пролог
— Включайте, — прозвучал голос человека, явно привыкшего к немедленному исполнению его команд.
На вспыхнувших экранах появился фильм, снятый скрытыми камерами с разных точек. Камеры были неподвижны, поэтому не следовали за участниками действа по пятам, как в настоящем кино. Они не снимали объект с нужного оператору расстояния, не наезжали на истомившиеся от желания лица, чтобы получить крупный план.
Если «герои» приближались к невидимым объективам, все пятнышки, поры, веснушки приобретали гигантские размеры, меняя окраску. Маленькие пуговки сосков на обнаженной груди девушки увеличивались, из розово-выпуклых становились красно-расплывчатыми, потом бордовыми, пока губы партнера не захватили их в плен. Герои фильма не играли. Они были органичны. Их вздохи и стоны раздавались с трех мониторов.
Главной в этом фильме была девушка. Ее лицо было прекрасно: гладкая светящаяся кожа, тонкие дуги бровей, дрожащие ресницы, будто раненые черные птицы изредка взмахивали тугими крыльями.
Запрокинув голову, она словно шалью прикрыла длинными темными волосами обнаженные плечи, хрупкую, как у статуэтки, спину. Оседая на пушистый ковер, девушка грациозно изогнулась, и тонкая полоска трусиков, впившихся в круглые ягодицы, промелькнула перед камерой.
Второе действующее лицо, широкоплечий любовник, следуя за ней, опустился на колени. Его губы скользнули по ее плоскому животу, к бедрам.
— Лиза, Лизета, — послышался его отчетливый шепот.
На мгновение, будто заподозрив что-то неладное, он поднял голову. Камера сверху запечатлела волевое, с чуть выступающим подбородком лицо, прозрачные голубые глаза, зачесанные назад светлые волосы. Седая щетина, кое-где пробивающаяся на скулах, и мелкая сетка морщин выдавали его возраст. Он был немолод, но относился к тому типу мужчин, которые всегда пользуются успехом у женщин.
Словно отмахнувшись от подозрений, герой вновь сосредоточился на партнерше. Склонившись над телом, он нежно ласкал его губами, щекотал легкий пушок темной стриженой дорожки. Неожиданно резко отстранив девушку от себя, он замер. Опираясь на вытянутые руки, любовник завис над разгоряченным, разметавшимся телом, то ли наслаждаясь сексуальностью и красотой партнерши, то ли давая себе отдых.
Но девушка, капризно приоткрыв пухлый, почти детский рот, издала призывный клич, и мужчина не заставил себя ждать: его мускулистый, спортивный торс ожил и начал четкое равномерное движение, как бы демонстрируя тренированные мышцы. Отвечая ему, она извивалась точно в такт, словно исполняя танец. Было видно, что секс доставляет обоим огромное наслаждение.
Наконец, вцепившись длинными ногтями в спину партнера, юная любовница содрогнулась в конвульсиях и пронзительно закричала. Ее чувственность была настолько сильна, что сидевшие в просмотровом зале заерзали в креслах.
— Достаточно! — Тот же резкий начальственный голос, ворвавшийся в столь интимную обстановку кадра, заставил присутствующих вздрогнуть. — Она профессионалка?
— Нет. — Подошедший к видеомониторам поочередно вынул кассеты и, аккуратно сложив их в кейс, чуть иронично заметил: — Обычная современная девушка. — И, помолчав, уточнил: — В этом смысле дилетантка. Красивая, неглупая…
— А как вам удалось выследить его? — В голосе слышались сомнения и подозрительность. — Он осторожен, недоступен, всюду с охраной, и вдруг такая беспечность!
— Не сомневайтесь, все чисто. — Владелец кассет постучал по портфелю. — Никаких подделок.
— Да? — с недоверием хмыкнул голос.
— Это было пару лет назад, — терпеливо объяснил владелец кассет, — тогда он еще не лез в политику, был рядовым бизнесменом.
— Но, вероятно, уже тогда подавал большие надежды, коль вы заинтересовались его персоной?
— Верно, — не обращая внимания на иронию, удовлетворенно заметил человек с портфелем и включил пультом громадный плоский телевизор. Поймав нужный канал, он кивнул: — Ясно, что сейчас он не тот, каким был прежде, — в голосе послышался нескрываемый сарказм. — Посмотрите-ка на него теперь, «обреченного на успех»!
Несколько мужчин, которых оторвали от более увлекательного зрелища, лениво подняли головы.
На экране мелькало лицо того самого немолодого любовника, который только что удивил всех своими недюжинными сексуальными способностями.
Но здесь уже не равнодушные камеры, а опытные, хорошо оплаченные операторы, состязаясь в изобретательности, ловили каждый миг.
Вот он в толпе восторженных горожан, приветствующих его в небольшом провинциальном городке криками: «Лю-бо-мир-ский Ген-на-дий Алек-санд-ро-вич!» Букеты пышной сирени, хлеб-соль, полногрудые красавицы в расшитых сарафанах. В следующем сюжете он в горнолыжной экипировке, уверенный, загорелый, покоряющий снежные вершины. Перебивка кадра — и элегантный, подтянутый, все тот же герой сомнительного фильма в хорошо сшитом костюме спускается с трапа правительственного самолета. Рядом — высокая немолодая дама, явно не та, что предавалась любовным утехам. Ветер развевает пышные рыжеватые волосы. С улыбками на лицах пара шествует, словно парит над землей.
И наконец, тот же герой, уютно расположившись в плетеном кресле, вальяжно распивает чай на загородной вилле с длинноволосой корреспонденткой телевидения.
— Я однолюб, — убедительно вещает он в камеру, обнимая полноватую рыжеволосую женщину за сорок. — Вот готовимся с Наткой отмечать серебряную свадьбу. — Самодовольно похлопывая по плечу супругу, он продолжает: — Она у меня молодая бабушка. — Рядом в бассейне плещутся два мальчугана. Стараясь понравиться корреспондентке и зрителям программы «Герой дня без галстука», он широко улыбается, обнажая крепкие, не по возрасту белые зубы, и заверяет: — Скажу вам честно, для меня в жизни есть незыблемые приоритеты.
— Какие же? — кокетничая с обаятельным мужчиной, интересуется корреспондентка.
— Порядочность, верность.
— Верность кому, Геннадий Александрович? — не отстает журналистка.
— Всему, что вокруг меня. — Он обводит взглядом огромные просторы своего околодомного надела. — Любимой семье, жене моей Наталье, дому… в конце концов, не побоюсь пафоса — родине.
— Достаточно, это меня не интересует, можете выключить, — раздался в тишине хозяйский голос. — Скажите лучше, сколько вы хотите? — Нетерпение говорило о том, что человек желает покончить с этим раз и навсегда. Огромная цифра с бесконечным количеством нулей уже маячила в его воображении.
— Что вы имеете в виду? — словно издеваясь, уточнил человек с портфелем.
— За сколько вы нам продадите кассеты? — четко выговаривая каждое слово, повторил один из зрителей.
— Они не продаются.
Ответ был более чем странный.
