Это то же самое. Тот же способ не загромождать себя словами. Тот же способ не думать, а просто-напросто быть.
Часто полагают, что у меня немного путаная манера говорить. Это потому, что я владею языком эмоций, которые посылает мне мое тело. Говорящих правду. И они спонтанны.
Это прекрасно, потому что я ненавижу думать, я предпочитаю не сознавать, что говорю.
Потому что в принципе это не имеет значения.
Хороший актер – это тот, кто не мыслит, но живет. Кто смотрит на другого человека, не думая о реплике, которая последует.
Хороший актер – это тот, кто не боится.
У страха есть запах. Актер, который думает, воняет.
Нет, мысль и слова – негодный инструмент. В отличие от материи, они слишком часто обманывают.
Когда смотришь на природу, речь отсутствует, есть только экспрессия.
Экспрессия, которая не лжет.
Дерево не лжет никогда, птица не пытается тебя обмануть.
В виноградной лозе нет ничего фальшивого. У природы нет Тартюфа.
Есть только правота и честность. Покой действительно воцаряется там, где останавливаются слова и мысль.
И гораздо точнее, чем в речах, в эти мирные мгновения мы сознаем, кто мы такие.
Анализ – это уже откат.
Главное – не понять. Просто сделаться свободным.
Здесь оно тоже присутствует, Другое.
Когда ни о чем не думаешь.
Когда довольствуешься тем, что существуешь.
Существуешь в настоящем.
В моменте, когда материя, которой мы являемся, естественно и просто получает энергию жизни.
Если правда существует, она проявляется в этот момент.
В нем мы наконец можем быть точными.
Что мне нравится в пророках, так это то, что они пребывают в поиске.
В поиске энергии, которая позволила бы им лучше понять материю.
Они только об этом и говорят, в конце концов, пророки, – о жизни, энергии, материи. О том, как в жизни связаны материя и энергия.
И обо всем том, что этот союз может извлечь из бытия.
Эта связь – большой вопрос.
И это то, что меня интересует.
Не религии, каждая из которых проповедует веру, превосходящую все остальные. Еще менее интересны их литургии, политика и органы подавления, конфессиональные институции – этот Каннский фестиваль религий.
Меня интересует то, чем живут пророки, когда отправляются искать истину в себе или где-то еще.
Тайна, которая имеет отношение к живой природе и к природе человека.
Бог для меня – это космическое приключение.
Это изначальное знание, имеющее отношение к солнцу, звездам, луне, воздуху, небу, космосу, природе.
Духовность – это все то, что нас окружает.
Это шум ветра в деревьях, дыхание в теле, то, свободно оно или затруднено; это дерево, природа, человеческая материя – и все это едино.
Это жизнь.
Единственное, что меня волнует.
Вера – это внимание, взгляд.
Это забвение себя, позволяющее обратить слух к тому, что нас окружает и что иногда нам противоречит.
Вера дает нам путь, совсем как в детстве, когда, внезапно оставшись одни, мы чувствуем себя покинутыми; мы не знаем, где родители, но нам плевать, мы идем вперед, потому что больше не боимся.
Только эта вера может вывести нас из себя – из нашего эго, нашей способности мыслить, наших слов, всех тех вещей, которые открывают все недоразумения, – и переместить нас в Другое.
В любовь.
В любовь к Другому человеку, к природе и жизни. В почитание бытия.
Все остальное – суждения, мораль, анализ… это иллюзия.
Вот он, источник новой энергии. В богатстве всего, что мы имеем внутри себя и что слишком важно, чтобы перейти рампу слов.
Но что порой постигаем через простой обмен взглядами.
Я обожаю деревья.
Когда вижу дерево, я вижу всю силу, которое оно в себе скрывает, его энергию.
С самого появления вед их адепты обнимали деревья, входили с ними в резонанс.
Это самая прекрасная мудрость на свете.
Пребывать в воздухе, которым дышишь, проникаться пением птиц, которые устраивают брифинг из-за захода солнца.
Ощущать свою близость к тем естественным законам, по которым существуют животные.
В этом что-то есть, здесь с нами действительно говорит Бог или кто-то другой.
Нам бы суметь оставить эту дверь открытой.
Если когда-нибудь мальчишка спросит, где живет Бог, я отвечу, что он живет там, куда его пускают.
И все.
Другое – и есть открытая дверь.
Это происходит со мной все чаще: засыпая, я говорю себе, что, возможно, не проснусь.
А когда просыпаюсь, говорю: «Ну и ну, я проснулся».
Все, что нужно, – это сохранять покой сна.
Без лишних мыслей, вопросов, без лишних войн как таковых.
Пусть этот покой еще живет в нас, когда мы просыпаемся. Пусть там и остается.
Пусть мы станем этим покоем.
Просто вдох.
Молчание, что дает вещам себя проявить. Без усилий.
Без желания и оценок.
Как художник перед его пшеничным полем.
Просто взгляд.
Что-то минеральное, воздушное. В этом тоже оно, Другое.
В той невесомости души, которая заставляет тебя устремляться к чему-то.
Тебе больше не нужно бороться.
Тебе остается только быть.
И жить.
Не сосредотачиваясь на себе.
Растворяясь в том, что тебя окружает.
Есть на этой земле такие чудеса, например в Чарынском каньоне в Казахстане, где не нужна церковь, синагога или мечеть, чтобы ощутить присутствие Бога.
Перед этой природой испытываешь такое потрясение, что можешь только молчать.
Войти в себя, стать сопричастным.
Предстать перед этой красотой в чистоте, как перед Богом.
Пустыня – прекрасное место для рефлексии. Поскольку в ней ничего нет.
А Красота – она всюду.
Все пророки пребывали в пустыне.
То же испытываешь и посреди необъятного океана.
Перед таким зрелищем только и можно, что войти в состояние вроде молитвенного.
И именно его ты потом всюду несешь с собой.
Ты можешь вновь вернуть его в трудную минуту, посреди своей ночи.
Вновь увидеть и ощутить эти великолепные охристые огни на горах Чарынского каньона, в которых кому-то видится творение Бога.
Я не знаю, так ли выглядит Вечность, но мне известно: то, что существует с зари времен, отдает нам часть своей вечности.
Вера в жизнь – это просто вера в чистую Красоту.
Красота, которая гораздо выше и величественнее всех толкований, которые ей можно дать. И которые только перегружают ее.
Вот почему я люблю Другое. Потому что оно ведет к Красоте жизни. Чтобы больше не судить.
Просто любить.
Постоянно возрождаться
Однажды я был в бассейне в Кибероне, под восхитительным красным небом, наблюдая заходящее за море солнце.
Передо мной оказался человек, который вдруг произнес:
«Жизнь прекрасна, не так ли? Жизнь прекрасна!» Я посмотрел на него немного удивленно, и тогда он добавил: «Я, должно быть, кажусь вам странным, но я говорю так, потому что воскрес».
Я только что закончил сниматься в «Полковнике Шабере», поэтому ответил:
«Я тоже воскрес! Я был похоронен в Польше и выбрался из-под земли, из ямы с трупами, на заснеженном поле». И тогда он рассказал мне свою историю.
У него был рак печени. Это был конец, такая гадость сводит вас в могилу за несколько недель. Поэтому он привел свои дела в порядок, подготовил завещание. А через несколько дней его доставили в больницу.
Он лежал в постели, ждал смерти, и тут к нему подошел молодой
