в школу были не долгими. Вместо ранца приспособили сумку от немецкого противогаза. Новые штаны мама пошила из хорошего домотканого полотна. Карандаши купили, а всем остальным обеспечивала школа.
Занимались первоклашки в первую смену. Я регулярно вставал в семь утра. «Вставал сам» несколько преувеличено. Поднимали меня с определенными трудностями. Как раз по радио транслировали «Утреннюю зарядку». Была такая передача. Не знаю, делал ли кто-либо в СССР зарядку под эту музыку и команды ведущего? У меня же на всю жизнь сложилось негативное отношение к этой передаче. Не последнюю роль в этом, видимо, сыграло и то обстоятельство, что именно под эту музыку происходил процесс пробуждения.
После умывания, а точнее протирания глаз, я съедал несколько драников, испеченных мамой в русской печке, забрасывал на плечи свой немецкий противогаз и мчался в школу. Свежеиспеченные драники или блины из ячневой муки были почти каждый день. Съедал с удовольствием, да и выбора никакого не предлагалось.
Но дело в другом. Я совершенно не задумывался, во сколько же нужно ежедневно вставать маме, чтобы растопить печку, завести тесто или натереть картошки на блины? Притом, что я питался, так сказать, во вторую смену. В первую очередь кормился брат Семен, который учился в Малейковской семилетней школе и выходил из дома раньше меня.
Учеба давалась мне легко. Поэтому уже вторую четверть я начал полноправным учеником. Материал усваивал быстро. Конечно, мои успехи в изучении букваря были значительно скромнее, чем у Шуры Проневича (внук нашего батюшки). Шура знал букварь, скажу без преувеличения, наизусть.
Бывало только начнет учитель Митлошевич Рыгор (отчество забыл) читать в букваре «Мама мыла..», а заканчивал за него Шура, громко произнося «Раму»! И так по всему учебнику. Дело в том, что первый класс Шура посещал уже четвертый год. Было время запомнить, но не было желания учиться. Пребывание его в школе обуславливалось не только желанием учителей дать необходимый минимум знаний, но и законом об обязательном семилетнем образовании.
Даже, когда учитель решил перевести его во второй класс, Шура категорически отказался. Свой отказ мотивировал тем, что хочет сидеть с Колей Бут, (прозвище Бебка). Коля был значительно младше Шуры, но в тот период они были друзьями. А для Шуры дружба была превыше учебы.
Присутствие Шуры в нашем классе давало и нам некоторые преференции. Не знаю, каким чутьем он угадывал, о том, когда будут делать прививки. Но как только в класс заходил учитель, а за ним Алексей Алексеевич (фельдшер по прозвищу Алешачка), у Шуры все было готово к побегу. Тетрадки за поясом. Шпингалеты на окне открыты. Осталось только толкнуть фрамугу, и путь к избавлению от неприятной процедуры свободен. А дальше за ним прыгали все, кто успевал. Я почти всегда успевал. Первую прививку мне сделали, кажется, в военкомате перед призывом в армию.
«Крючочки» и «палочки» мы учились писать только простым карандашом. Писать карандашом непросто, но отпадала необходимость носить с собой в школу чернильницу. Поскольку чернильниц – «непроливаек» не хватало, то чернила носили в бутылочках от лекарств.
Советую провести эксперимент, в ходе которого изучить, что произойдет, если Вашему семи-восьмилетнему ребенку дать бутылочку с чернилами и отправить его на день в школу. В связи с этим расход чернил был большим. Благо готовили их, не выходя из дома, из химических карандашей. Графитовая часть карандаша измельчалась и растворялась водой. При отсутствии карандаша использовалась сажа из печной трубы.
Кажется, во втором классе разрешили писать пером, и то только «звездочкой», так как оно позволяло сделать правильный нажим при написании букв. А нам так хотелось писать «голошейкой». А сейчас не только не знают, чем «голошейка» отличается от «звездочки», но мало кто вообще писал перьевой ручкой, макая ее в чернильницу. Что такое авторучка или шариковая ручка? О первой мы слышали, но не более того. А о второй даже понятия не имели. Я уж молчу о гелевых и прочих хитростях сегодняшнего дня.
Букварей не хватало. Поэтому по одной книге занималось сразу несколько человек. Учебное время учителем распределялось поровну между двумя классами. Вначале сложность состояла в том, что мы, первоклашки, не могли сосредоточиться на своем задании, а прислушивались, о чем говорит учитель с учениками третьего класса. И только спустя некоторое время привыкли.
После занятий в школе я без особой спешки возвращался домой. Дома, как правило, никого не было. Дверь в дом закрывалась на палочку. Замков в то время в деревне не признавали. Они были только на магазине, клубе, библиотеке, церкви и колхозных амбарах.
Быстренько лез в русскую печь. Доставал и съедал еду, приготовленную мамой и убегал гулять. Затем, когда мама возвращалась с работы, мы вместе с ней садились за уроки. Окончив семь классов церковно-приходской школы, она почти до восьмого класса была моим помощником и консультантом по непонятным мне вопросам.
Чтобы сэкономить керосин, лампу не зажигали, а пользовались отблесками огня, падающего из открытой дверки грубки. Конечно, освещенность была недостаточная, но треск горящих дров и тепло, исходящее от огня, благотворно влияли на психику обучаемого, который через полчаса максимум сонным голосом обещал выучить уроки завтра утром, а сегодня будет спать.
Без особых приключений в течение четырех лет я с материнской помощью успешно закончил Селецкую начальную школу и поступил в пятый класс Малейковской семилетней школы. Вот только теперь началась настоящая мучеба.
Школа располагалась на окраине соседней деревни Малейки. Это была настоящая школа. Меня поразили её размеры – это вам не поповский дом. Высокие потолки, большие коридоры. Спортзал. Расстояние от дома до школы было около трех километров. Приняв условно среднюю скорость пешехода семь километров в час, в результате простого математического действия узнаем, что до школы можно дойти за полчаса.
Я же тратил на переход «дом – школа» не менее двух-трех, а иногда и более часов. Причина в том, что слаб я оказался в борьбе с соблазнами.
Первый соблазн – река. Она протекала возле деревень Углы, Селец, Городище, Малейки, г.п. Брагин и дальше в Камаринском районе, возле печально известного Чернобыля (тогда назывался п. Янов), впадала в Припять.
Зимой, когда река замерзала, участок Селец – Малейки на коньках можно было одолеть в течение нескольких минут. Но своевременно попасть в школу особого стремления не было. К сожалению, так мыслил не только я один. Встречались три-четыре не горящих желанием ученика – и уже команда готова. Решали быстренько сыграть во что-нибудь, игра затягивалась, и, довольно часто, до школы мы не доезжали.
Кроме того, большой интерес вызывало содержимое неротов. Для ловли рыбы,
