он.
Я радостно закивала, и лепесток лилии закачался у меня над переносицей. Другой рукой я коснулась его щеки.
— Я мечтала об этом дне. Представляла, как мы будем получать вместе диплом.
Взгляд Ригеля стал мягче. Он понял, что я говорю о времени, когда боялась, что потеряю его. Он молчал, позволяя мне прикасаться к нему, и смотрел на мои губы.
— Что теперь будет?
— Все, что захотим, — тихо сказала я, потому что больше не боялась. — Это только начало. Я закрыла глаза, наслаждаясь его близостью, и уткнулась головой в его шею, ощущая исходящее от него тепло. Мне хотелось, чтобы Ригель почувствовал, как радуется мое сердце.
Я чувствовала себя живой и счастливой. Счастливой, оттого что вижу его здесь, с этой короной на голове, оттого что мы вместе начинаем новое прекрасное путешествие. Я была к этому готова. готова.
— Эй! — Издалека Билли махала фотоаппаратом. — Мы должны сняться все вместе! Хорошо, что она не услышала грубый комментарий Ригеля. К нам присоединились остальные, и после бесконечной фотосессии на лужайке мы продолжили празднование.
К концу этого незабываемого дня школьный двор был усеян лепестками лилий и черными ягодами с венков. Я попрощалась с Ригелем, потому что он должен был пойти еще раз поговорить с директрисой, и во дворе остались только мы.
Я почувствовала, как кто-то коснулся моих волос. Это Анна заботливо поправила лилию на моем венке.
— Я так тобой горжусь, — сказала она с нежностью, которую мое сердце будет помнить всегда. Эти искренние слова тронули меня. Захотелось кое о чем ее попросить. На самом деле я давно хотела это сделать, но не хватало духу. И сейчас, стоя перед ней, я поняла, что не могу больше откладывать.
— Анна, — выдохнула я, — я хочу навестить Алана.
Мой голос звучал мягко, но настойчиво. Рука Анны замерла в моих волосах.
— Я давно хотела тебя об этом попросить, — призналась я, тщательно подбирая слова, — но все никак не могла найти подходящий момент. Сомневаюсь, имею ли право об этом просить, но мне очень хотелось бы. — Я ласково посмотрела на Анну. — Как думаешь, мы могли бы к нему сходить?
Растерянность, нежность, боль, радость, благодарность — взгляд Анны выражал сейчас все эти чувства одновременно.
Я всегда боялась показаться назойливой и бестактной. Боялась быть лишней и ненужной, потому что любовь была бесценным подарком, на который я всегда смотрела издалека. Только со временем я поняла, что в любви нет навязчивости, это взаимное движение навстречу друг другу.
Анна склонила голову, и в ее взгляде я увидела ответ, который не нуждался в словах.
Мы отправились туда в тот же день. На мне все еще был венок из лилий.
Закатный свет омывал белые мраморные надгробия. В этот поздний час на кладбище никого не было, здешняя тишина сливалась с теплым благоухающим воздухом раннего лета.
Могила Алана располагалась чуть в глубине, в тени березы.
Когда мы подошли к ней, я заметила у его камня цветы — свежие, только распустившиеся, их срезали, наверное, не раньше вчерашнего дня.
— Асия, — пробормотала Анна с горько-сладкой улыбкой.
На камне не было ни намека на мох или пыль. Должно быть, она часто приходила сюда и поддерживала могилу в порядке.
Норман наклонился и положил на траву, к подножию, букет голубых цветов. Он долго расправлял бумагу, разглаживая замятинки на уголках. Когда он выпрямился, Анна подошла к нему
и коснулась его плеча. Норман прислонил голову к ее голове, и так они замерли, слушая, как шуршит трава от легкого ветерка.
Я стояла рядом и смотрела на могилу Алана. Как много хотелось ему сказать о себе, о нем, о том, кем он был для меня. Хотелось признаться ему, что, хотя я никогда не слышала его голоса, я невозможным, странным и необъяснимым образом ощущала его близость.
Мне хотелось наполнить тишину, дать ему что-то взамен — что-то, что я, однако, не могла выразить в словах, потому что мое присутствие означало его отсутствие. Мое сердце хотело поговорить с ним, поэтому когда Анна с Норман повернулись, собираясь уходить, я все еще стояла там, перед ним.
Я слышала, как они медленно шли по мощеной дорожке. Не двигаясь, я все смотрела на выгравированную на мраморе надпись и не замечала ничего вокруг. Я медленно подняла руки и сняла с головы венок. Опустилась на колени и положила свои цветы рядом с его именем. «Я позабочусь о них, — прошептало мое сердце. — Я постараюсь быть достойной этих замечательных людей. Обещаю тебе!»
Ветерок донес до меня аромат цветов.
Я поднялась с колен. Обещание сердца проникло в глубины моей души. Я буду хранить его в себе каждый день, пока могу. Всегда.
— Ника!
Я обернулась. Теплые лучи закатного солнца заливали все вокруг. Анна с Норманом ждали меня на дорожке. Анна улыбнулась, окруженная светом. Затем протянула руку. И я услышала голос, слаще которого не было ничего на свете: — Идем!
Глава 36
НАЧАЛО
Конец — это начало чего-то особенного.
Три года спустя
Через открытое окно в комнату проникало приятное тепло. С нашей тихой улицы доносился шелест листьев и весеннее чириканье воробьев.
— Итак, лептоспироз — инфекция, симптомы которой проявляются двухфазно…
Полистав приложение в «Инфекционных заболеваниях» и покусав кончик ручки, я записала эту фразу в блокнот — для будущего реферата, который следовало сдать на следующей неделе.
Потом погладила Клауса, который дремал у меня на коленях.
Я училась на третьем курсе ветеринарного факультета, который выбрала сердцем и душой. Мне нравились все предметы, но некоторые давались мне нелегко. И хотя сегодняшний день был особенный, но, как примерная студентка, я не могла не посидеть за учебниками…
— Ника! Цветы привезли! — позвал голос снизу, и я вскинула голову, расплывшись в улыбке. Откинув ручку на кровать, я прокричала:
— Уже иду!
Клаус проснулся от моего крика и недовольно зыркнул на меня, когда я просунула под него руки, чтобы переложить с колен на кровать. Возмущенный таким обхождением, он спрыгнул на пол, а вслед за ним и я.
Прежде чем выйти из комнаты, я поправила прилипшую к телу полосатую футболку и смахнула кошачью шерсть с джинсовых шорт. Выглядела я, конечно, не очень нарядно, но ничего страшного, зато цвет лица у меня был свежий, а глаза — веселые. Смотревшая на меня из зеркала, можно уже сказать, молодая
