— Не слушайте ее, — сказала она со смехом в голосе, — она готовит лучше, чем многие в этой комнате.
Анна в очередной раз удивилась, насколько они были похожи, мать и дочь. Не столько внешне, сколько своей оживленностью и готовностью наполнить комнату радостным смехом. Казалось невероятным, что меньше чем год назад они были незнакомы друг с другом. Если бы Герри не решилась разыскать Клэр, они бы никогда не встретились. Клэр до сих пор жила бы на севере и, возможно, вышла бы замуж за парня, с которым она встречалась до Мэтта. Эта мысль вновь принесла Анне надежду. Если Клэр смогла начать новую жизнь, то почему бы и ей этого не сделать?
— Клэр говорит это только из вежливости, — сказала Герри, но Анна видела, что она была польщена. — И в любом случае, я только помогаю по выходным. — Герри работала менеджером в «Благословенной пчеле» — предприятии, которое было организовано местным монастырем и торговало медом, и работа занимала все ее время. — А учитывая все тарелки и чашки, которые я разбила, я не думаю, что Клэр когда-нибудь получит прибыль.
— Я вычту это из твоей рождественской премии, — поддразнила ее Клэр и отправилась дальше.
Герри проводила ее взглядом, наполненным гордостью… и чем-то большим — возможно, восхищением. Если Анна когда-либо задумывалась над тем, существуют ли чудеса, то ей нужно было лишь посмотреть на Герри.
Взгляд Анны упал на маленькую некрасивую женщину, в одиночестве сидевшую за столиком у стены, — Марту Элистон. Анна знала ее по церкви: кажется, она была в каком-то комитете вместе с Сэм. Хотя Марта была ненамного старше Анны, она выглядела уже стареющей женщиной, а бесформенное платье на ней только усиливало это впечатление. Насколько Анна знала, Марта никогда не была замужем и никогда ни с кем не встречалась. Она жила со своей старой матерью, то ли овдовевшей, то ли разведенной — Анна никогда не слышала, чтобы кто-нибудь упоминал о ее муже. Вдруг Анна ошеломленно подумала, что это описание подошло бы и ей. При этой мысли она вздрогнула.
Анна обернулась и увидела, что Обри пристально ее разглядывает.
— Ты выглядишь исключительно хорошо, дорогая, — сказал он, подчеркивая свой внешний вид космополита европейским акцентом.
Он словно прочитал ее мысли и точно знал, что ей нужно было услышать в этот момент.
— Хорошая реклама для жизни за городом, — добавил Обри.
Как будто Олд-Сорренто-роуд находилась в самой глуши. Но такой человек, как Обри, скорее всего так и думал.
Анна почувствовала, как краснеют ее щеки.
— Спасибо, — пробормотала она.
Ей очень польстил комплимент со стороны мужа Герри, который был когда-то самым завидным холостяком в Карсон-Спрингс. К тому же Обри Ролингер был еще и мировой знаменитостью. Его слова только укрепили решимость Анны противостоять блюдам с различными аппетитными кушаньями, которые предлагали гостям.
— Как дела у твоей мамы? — почти шепотом спросила Герри. Люди всегда спрашивали ее о матери так, словно Бетти была на пороге смерти. Но Анна считала, что для многих смертельная болезнь была предпочтительнее, чем безумие.
— Иногда ей лучше, а потом снова наступает ухудшение, — Анна пожала плечами. Она не хотела надоедать Герри своими проблемами.
— А твоя сестра?
Судя по неестественно вежливому тону, Герри, очевидно, имела в виду Монику, не внушавшую особой любви местным жителям, которых та называла не иначе, как «аборигенами». И неважно, что Моника сама родилась и выросла в Карсон-Спрингс.
— У нее все хорошо.
Анна не хотела показаться невежливой, но если бы она еще хоть слово сказала или даже подумала слишком долго о Монике, это испортило бы ей настроение. Она со вчерашнего дня все еще злилась на сестру за то, что та не позволила ей уйти с работы в обед, — как будто ее потребности были намного важнее, чем любое дело Анны.
Разговор перешел на другие темы. Обри рассказывал о своем приближающемся турне, во время которого Герри будет его сопровождать.
— Что-то вроде отложенного медового месяца, — объяснила она, поворачиваясь к нему с легкой таинственной улыбкой.
Анна не была на их свадьбе, которая состоялась в июне прошлого года — были приглашены только несколько родственников и друзей, — но она видела, что Герри и Обри просто созданы друг для друга. Герри даже переселилась из своего ранчо в пригороде в «Исла-Верде»[8] — красивое старинное имение, которое Обри снимал у Сэм.
Зависть — зеленоглазый монстр — снова подняла свою уродливую голову.
— Первая остановка — Альберт-Холл, — сказал Обри, — говорят, что там будет присутствовать премьер-министр. И королева тоже.
Видимо, его абсолютно не смущала такая перспектива, что было, скорее всего, следствием известности и уверенности в своих силах. Со своей величественной осанкой и роскошной шевелюрой седых волос Обри легко мог выдержать экзамен перед королевскими особами.
— Боюсь, мне придется довольствоваться компакт-диском, — улыбнулась Анна.
Ей Лондон казался сказочным городом. Анна всего один раз видела, как Обри дирижирует. Это было прошлым летом на музыкальном фестивале, на котором, кстати, он и познакомился с Герри.
Герри глянула на тарелку Анны.
— Это и все, что ты собираешься съесть?
«Вот в чем разница между Герри и Сэм», — подумала Анна. Сэм никогда бы не подставила ее, тогда как Герри была знаменита тем, что она сама в шутку называла болезнью «ляпни что-нибудь лишнее». Анна вспомнила, как в прошлом году они вместе были в одном церковном комитете и как Герри прочитала вслух неправильно напечатанный бюллетень: «Все, кто хочет стать маленькими мамами, пожалуйста, обращайтесь в церковь к отцу Риардону».
Это вызвало не один смешок, особенно учитывая тот факт, что у Герри когда-то давно, когда она была послушницей в Вэйсайдском монастыре, был роман со священником, вследствие которого и родилась Клэр.
— Я совсем не голодна, — солгала Анна.
— В таком случае возьми несколько штук с собой.
— Оставь бедняжку в покое, — Обри похлопал Герри по руке, на которой искрился бриллиант размером с сахарный кубик, — вы, матери, все одинаковы — все время пытаетесь всех накормить.
Не беда, что Анна и так уже была довольно толстой.
Как только представилась возможность, она извинилась и попрощалась со всеми. Никто не спросил, почему она так рано уходит: все привыкли к тому, что Анна спешит домой, к матери. Она уже была на полпути к двери, когда Финч догнала ее и спросила:
— Наш договор насчет четверга еще в силе?
Анна сначала ничего не поняла, но потом вспомнила о кинофестивале. Каждый год кинотеатр «Парк Рио» показывал классические фильмы в течение второй недели ноября. «Незнакомец в Раю» афиши предлагали в четверг. Снятый в пятидесятых в окрестностях Карсон-Спрингс, этот фильм в здешних местах называли просто «Фильм». Анна, должно быть, смотрела его дюжину раз, но ни разу не видела на большом экране. Когда Финч упомянула об этом впервые, это показалось Анне отличной идеей, но сейчас она покачала головой и с сожалением в голосе сказала:
