родителями. Сирены звучали совсем рядом, но Калиста расслышала слова директора:
– Паркер точно ничего тебе не говорил? Не звонил, не писал?
Уайленд достал телефон.
– Нет, – горестно ответил он. – А что… что он сказал миссис Райос?
Директор помолчал.
– Он просил передать тебе, что ты должен его найти.
Уайленд поёжился; это звучало ужасно. Его братишка нуждался в помощи.
Калиста уже ни в чём не сомневалась, особенно после того, как увидела в классе Высокую Даму. Эдвина похитила Паркера.
«Найди меня».
Возможно, это послание предназначалось не Уайленду, а Калисте.
Уайленд повернулся к ней. Его тёмные глаза были полны слёз.
– Калиста, – вполголоса произнёс он. – Помоги мне. Найди Паркера.
9
Уайленда увели, прежде чем Калиста успела с ним поговорить. Его отчаянная мольба о помощи не давала ей покоя. От обилия чужих эмоций Калисту замутило. Перепуганные ученики, взволнованные родители. Столько хаоса, что Калисте пришлось буквально зажать уши, выходя из школы.
На парковке стояли несколько полицейских машин, а на обочине – пожарные. Но никто не видел Паркера Дэвиса с тех пор, как мальчик вышел из приёмной директора Игона.
Калиста наскоро поговорила по телефону с мамой, в основном чтобы узнать, как дела у Молли, у которой не было мобильника.
Мама, к счастью, отпросилась с работы пораньше, чтобы забрать Молли из школы. В началке детей решили не выпускать, пока не обзвонят всех родителей. Нора предложила подхватить по пути и Калисту, но та не хотела обременять мать лишней поездкой. И ничего объяснять тоже не хотела. Уайленд попросил помощи, но, если вокруг будет суетиться мама, ничего не выйдет.
Идя домой, Калиста заметила, что город словно стал многолюдней. Улицы бурлили лихорадочной энергией. Жители собирались кучками, разговаривали, обменивались слухами. Калиста по мере сил прислушивалась – и в то же время, проходя мимо, ловила на себе чужие взгляды. Поравнявшись с миссис Уинчелл, Калиста почувствовала недвусмысленное осуждение. Такое резкое, что даже вздрогнула.
Она невольно вспомнила историю, которую бабушка рассказала ей накануне – о расправе, учинённой много лет назад. Тётя Фрея советовала не доверять соседям, и Калиста подумала, что, вероятно, она права.
Калиста повернула в Мраморный переулок. Она сбросила рюкзак с плеч, которые уже начали ныть, и понесла его в руке. Приблизившись к дому, она увидела сидевшую на верхней ступеньке крыльца женщину.
Поначалу Калиста испугалась и принялась лихорадочно гадать, кто это может быть. Затем она ощутила запах сирени – тот самый, который почувствовала вчера, когда наитие подсказало, что у неё будет посетитель.
Женщина смотрела в телефон, не обращая внимания на Калисту. Благодаря этому та могла спокойно рассмотреть гостью. Вьющиеся рыжие волосы, тёмный свитер, узкая юбка, коричневые туфли. Вид деловой и практичный. Люди, которые обычно обращались к Уиннам за помощью, нервничали, дёргались и смущались. А эта женщина вела себя как-то… рассеянно.
Наконец она подняла голову, заметила Калисту и вежливо улыбнулась.
– Я могу вам помочь? – спросила Калиста и бросила взгляд на дом.
Мак стоял у окна и смотрел на них. Он приветственно кивнул дочери.
– Я… – женщина явно не знала, с чего начать.
Она покачала головой и встала, ухватившись за перила крыльца, чтобы удержаться на шатких шпильках. Калиста подумала, что в этом костюме гостье неловко. Как будто она нарядилась в чужую одежду. Возможно, это была отчаянная попытка придать себе спокойствия, хотя бы внешне.
– Я ошиблась адресом, – поспешно сказала женщина и шагнула прочь. – До свидания.
Каблук угодил в щель между бетонными плитами тротуара, и она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Калиста, бросив рюкзак, подбежала к женщине и схватила её под локоть. На неё волной нахлынули чужие мысли.
«Его нет всего несколько дней. Она ещё маленькая, она мне не поможет. Томас, пожалуйста, вернись…»
– Томас? – тревожно спросила Калиста.
Женщина вырвала руку. Калиста попятилась и чуть не споткнулась о свой рюкзак.
Кроме мыслей на Калисту нахлынули образы. Она увидела Томаса, живого и невредимого – он слушал музыку, а мать пришла сказать ему, что пора ужинать. Вот маленький Томас ползает по ковру в гостиной. Вот его мать, обезумевшая и плачущая, сообщает полиции, что он пропал…
– Ты знаешь моего сына? – спросила женщина, глядя на Калисту широко раскрытыми глазами, полными слёз. – Ты его знаешь? Ты его видела? Я слышала, сегодня пропал ещё один мальчик, маленький. Ты знаешь, где они все?
У Калисты сжалось сердце. Она не знала, куда ушёл дух Томаса. Высокая Дама превратила его в пепел, и он исчез из этого мира. Но мать Томаса имела в виду не дух. Она хотела знать, где он физически. Где… его тело. Ответа на этот вопрос Калиста тоже не знала.
– Не знаю, – сказала она, чувствуя, что сама вот-вот заплачет. – Простите, я не знаю.
Женщина ей явно не поверила.
– Ты что-то знаешь. Я вижу.
Она вытерла нос, поправила волосы и юбку. Гостья пыталась собраться с духом. Эту реакцию Калиста видела и раньше. Люди старательно приводили окружающий мир к норме, понимая в то же время, что Калиста в рамки нормы не укладывается. Они отрицали случившееся, а потом смирялись с ним – по крайней мере, так объяснил дочери Мак.
Калиста посмотрела на дом и увидела у окна, рядом с папой, бабушку. Лицо у бабушки Джози было встревоженное. Она совершенно утратила покой с тех пор, как к ним явилась Эдвина. Но кто бы не испугался этой жуткой ведьмы?
– Давайте зайдём, – предложила Калиста матери Томаса. – Поговорим в доме.
Она нервно огляделась, опасаясь, что как минимум один из соседей наблюдает за ними. Что кто-нибудь сейчас понимающе улыбнётся и помашет.
Соседи Калисты не походили на остальных горожан. Жившие в Мраморном переулке семьи всегда хорошо относились к Уиннам. Их объединяло одинаковое положение. Они жили в старейшей части Мидоумера, которая погружалась в болото. Обитатели более респектабельных кварталов смотрели на них свысока.
С точки зрения соседей, Уинны просто пробивались, как могли. Поэтому, если кто-то к ним заходил, в тот же вечер являлась добродушная соседка с тарелкой печенья, чтобы поболтать с Норой на кухне и разжиться свежими сплетнями. Но это бывало, если какие-нибудь незнакомцы приезжали за амулетами и приворотами. Не теперь, когда пропадали местные дети.
– Хорошо, – ответила женщина. – Зайдём.
Калиста кивнула, взяла рюкзак и поднялась на крыльцо, посоветовав женщине смотреть под ноги; та негромко рассмеялась. От неё исходило горе, сильнейшая печаль, которую Калиста ощущала всем нутром, подозревая, что обед ей в горло не полезет.
Иногда она впитывала слишком много боли, которая не развеивалась даже после ухода клиента. Однако Калиста принимала её, облегчая чужое бремя.
