вы? Да, помните, я говорил вам про свою супругу? Совсем плохо становится ей. И что самое худшее — теряет над собой контроль, память у нее отшибает, агрессивная становится, с навязчивыми идеями всякими. Теперь у нее мания — ограбить наш областной музей задумала, представляете? Да, принимаю соболезнования, да, очень тяжело, нужна госпитализация! Что значит — не можете без ее согласия? А если она действительно ограбит музей? Ее посадят же? А, все равно к вам отдадут, точно. Слушайте, может, я и полицию попрошу, чтобы их ребята подежурили сегодня ночью в музее. Хорошо бы, чтобы и вы там сами были, чтобы с ней ничего там не случилось. Да, она именно сегодня ночью решила ограбить музей и ушла еще днем из дома, я не знаю, где она сейчас. Я ничего поделать не могу, можем только там все вместе ее дожидаться. Она была очень агрессивна, ничего слушать не хотела. Да, нужна будет госпитализация, по-любому. Спасибо, мой дорогой, я в долгу не останусь. Да, конечно, вылечишь и отпустишь ее через недельку, а лучше месяцок. — И Вячеслав Викторович с довольным лицом положил трубку.
Этой же ночью. Марина Павловна красит лицо в темный цвет, надевает балаклаву, берет гвоздодер, кусачки и автономную дрель, кладет это все в сумку и под покровом ночи направляется к музею. Туда же идет и Евгений, облачившись во все темное, предварительно купив отмычки от дверей. Он двигается на полусогнутых ногах, на большой измене. Около музея в кабине авто сидят Вячеслав Викторович, группа врачей и участковый. Они на расстоянии наблюдают за зданием. Юлия с подругой находятся на крыше соседнего дома и ведут трансляцию.
— Итак, маньяк скоро должен быть здесь, — говорит Юлия. — Пожалуйста, мои дорогие подписчики, найдите и обезвредьте его, а то жизни не дает совсем. Буду вам очень благодарна. Только, пожалуйста, сильно не бейте его, он хороший, хоть и маньяк. Отведите его, пожалуйста, в полицию, пускай его там опознают.
Первой на горизонте появилась Марина Павловна. Она подошла ко входу и попыталась вскрыть двери музея, сверля дырку в замке, как вдруг из ниоткуда возникла бригада врачей в сопровождении участкового.
— Марина Павловна, успокойтесь, все будет хорошо, — сказал участковый. — Это врачи, и они пришли, чтобы помочь вам.
— Здравствуйте, Марина Павловна, а поехали с нами, мы дадим вам витаминку, — вкрадчиво произнес врач.
— Вы что здесь делаете? Какая витаминка? Я требую своего адвоката, отойдите от меня! — агрессивно начала возмущаться Марина Павловна.
И врачи, подойдя к ней, решили надеть на буйную «пациентку» смирительную рубашку и потащили ее в уазик. Она сопротивлялась и кричала, что найдет на них управу.
— Ну, Слава, решил всем сам завладеть, теперь тебе пиздец! — завопила Марина Павловна и еще больше начала верещать и брыкаться. Вячеслав Викторович, не выходя из машины, наблюдал за этим действием.
Так же за этой картиной издалека наблюдал и Евгений. Он не знал, что это кричит его мама, но, подбираясь среди кустов все ближе и ближе к музею, начинал узнавать ее голос. Испугавшись за Марину Павловну, Евгений заорал:
— Мама, я иду к тебе, а ну отпустите ее!
Тут же он получил увесистым кулаком в лицо, прямо из-за дерева, за которым стояли двое молодых и крепких людей.
— Ну что, маньячок, попался?! Будет тебе мама сейчас, — злорадно сказал один из них, глядя на вырубленного и лежащего на полу Евгения. Мужчины взяли его за руки и потащили к себе в машину со словами: «Отвезем его в участок, там ему самое место».
Юлия с подругой наблюдали, как Евгения волокут к машине. Прикусывая губы, девушки смотрели, как его небрежно бросили в багажник, при этом голова парня ударилась о крышку багажника. В это время в другой стороне площади Вячеслав Викторович продолжал наблюдать картину, как доктора и участковый запихнули Марину Павловну в уазик и увезли ее в стационар.
Евгения в тот же час сдали в полицейский участок. Как оказалось, два парня, Юлиных подписчика, были сотрудниками полиции. Они сказали своим коллегам, что поймали маньяка, и попросили его тщательно проверить, задержав минимум на трое суток.
— Откуда информация, что он маньяк? — спросили сотрудники в отделении полиции.
— Информация из достоверного источника, — с гордостью ответили ребята в один голос.
Поздно ночью, почти под утро, дома встретились Юлия и Вячеслав Викторович. Они столкнулись на кухне: оба были голодны и хотели перекусить. Отец и дочь молча набрали себе еды и разошлись по своим комнатам.
На следующий день подготовка к штурму музея шла полным ходом. Вячеслав Викторович гладил спортивный костюм. Юлия гуглила, как отключить сигнализацию.
Евгений тем временем отмазывался в отделении полиции, что он не маньяк, проходя разного рода унизительные тесты и опознания.
Марина Павловна, прибыв в диспансер, не смогла обуздать свои эмоции, сильно кричала на всех вокруг и поэтому получила дозу успокаивающего лекарства в виде укола и уснула. Когда она проснулась на следующий день, сразу потребовала встречи с главврачом. После долгого и безрезультативного разговора с ним Марина Павловна попросила приехать участкового. Во время беседы она околдовала его, как Миледи своего стражника в «Трех мушкетерах», и внушила впечатлительному мужчине мысль, что музей — это последний оплот демократии в стране и что его должны ограбить, что участковый обязан усилить охрану этого важного объекта, лично возглавив всю операцию, и только так он сможет заслужить любовь Марины Павловны и всеобщее признание. Перевозбужденный участковый ушел с навязчивой идеей охранять музей. Обо всем этом главврач рассказал Вячеславу Викторовичу, когда тот позвонил узнать, как дела у Марины Павловны.
— Знаете, как будто ее болезнь, эта навязчивая идея про ограбление музея, передается и другим, не знаю, каким образом! — воскликнул главврач.
— Вы, главное, ее там хорошо обследуйте и не торопитесь, — попросил Вячеслав Викторович.
Этой же ночью музей оказался под усиленной охраной в виде нескольких сотрудников ППС и участкового Петренко. Также по его инициативе директор музея впервые за все время включил все детекторы движения установленной давным-давно видеосистемы наблюдения. Участковый и его товарищи, сидя в машине, всю ночь ожидали попытки ограбления, поедая
