в городе формируется школа для наших бойцов. Приглашаем учителей. Но пока все это организуется, ты, и еще несколько человек, по вечерам будете заниматься с отдельными группами. Для нашей страны очень важно, что бы все мы умели читать и писать. Если боец грамотный, то его можно направить на командирские курсы. Понимаешь?
Я мало что понял, но кивнул. Мне было приятно, что уже чуть ли не с порога, мне дают важные задания.
— Вот и отлично. Свободен.
Я вышел за дверь и с головой ушёл в жизнь бойца армии молодой страны.
«Добрый день, Прасковья. Извини, что не пишу тебе. Да вот, наконец, решил в этом письме описывать всё, что приключилось со мной. И буду писать немного, но от души.
январь, 1921.
Вчера я впервые с отрядом выезжал на охрану дороги от Моршанска к селу Пичаево. А я впервые верхом… но никому ничего не сказал. Выехали ранним утром. Ехали очень долго. Прибыли на место только к обеду. Я себе все ляжки натёр. Но самое сложное было — слезть с коня. Думал, что без ног остался. Сослуживцы помогли — поддержали меня, советов всяких надавали. И уже через час, после того, как пешим ходом обошли и базарную площадь и проверили здание ревкома, опять смог нормально ходить. Да вот незадача — командир приказал седлать коней и отправляться в обратный путь. Да, служба — дело тяжёлое. Это тебе не на бронепоезде кататься…
январь, 1921.
Были на днях в Бондарях. Туда, по сообщениям местных и разведки, стали наведываться банды антоновцев. Грабили простой люд. Обижали почём зря. Вот мы и поскакали туда. Да не с одним отрядом, а с пятью. И пулемёты у нас с собой были. Но пока доскакали, банды успели скрыться в лесу. Ушли на юг губернии. Мы же навели порядок и установили вновь нашу, советскую власть. Убитого председателя и двух коммунистов, помогли похоронить. Человек тридцать по очереди долбили промёрзшую землю, чтобы похоронить героев. А когда уже тела укладывали в могилы, сразу отец вспомнился. И поклялся я тогда, что ни один бандит от суда советской власти не уйдёт. После похорон, мы отправились в обратную дорогу.
январь, 1921.
Важная новость для всех нас: мы слышали, что уже скоро, весной, отменят продразвёрстку!
январь, 1921.
Вечерами сижу со своей группой бойцов и учу их грамоте. Выучили все буквы. Теперь учимся читать по слогам. Как-то мне непривычно вот так, сидеть с людьми, которые старше меня и учить их. Они относятся ко мне с уважением, но как к младшему брату или сыну. Иногда шутят или подшучивают надо мной. Но по-доброму. Не зло. Радует то, что многие искренне хотят быть грамотными. Хотя, чего уж тут греха таить, есть и откровенные бездари и лентяи. Но командир Голиков нашёл и им применение. Сказал: «Если не учатся, то полы будут драить».
февраль, 1921.
Третье февраля — этот день для меня стал самым запоминающимся. Еще за несколько недель до этого, командир проводил политически-просветительские занятия. Он рассказывал об интернациональном союзе молодёжи, о том, как парни и девушки всей молодой страны поднимают её из руин. И я решил, что стану частью этого большого светлого движения. Подошёл к командиру и сообщил ему о своём решении. Товарищ Голиков похвалил меня за то, что готов идти в ногу с мировым пролетариатом. И всё — ни слуху ни духу. Я подумал, что он забыл обо мне. Но вот сегодня стою в строю пятнадцати таких же молодых, как я бойцов и командир при всём полку называет наши имена и поздравляет со вступлением в рабоче — крестьянский союз молодёжи. Нас награждали грамотами. А мне и ещё одному активисту подарили значок с изображением красного знамени и с золотыми буквами — РКСМ. Я пристегнул его к своей гимнастёрке. Вроде бы простой значок, а чувства у меня от него, точно я большую награду получил — медаль за доблесть.
март, 1921.
Теперь уж точно: не будет больше продразвёрстки! Ура!
март, 1921.
Вот и открылась школа грамотности для бойцов из всех полков, что находятся в Моршанске. С меня сняли обязанность заниматься с малограмотными. И вроде бы можно спокойно вздохнуть теперь. И в тоже время, как-то стало не хватать мне наших занятий, общения…
апрель, 1921.
Прося, не поверишь, но я вчера рисовал лозунг! Я впервые в руках держал кисть. Хотя и была всего одна краска, белая. Сослуживцы ходили мимо и шутили, что от учителя, до маляра — день пути. Но я рисовал не один. Командир привлёк к этому важному делу всех, кто грамоте обучен и умеет писать. И вот, вместо того, чтобы улицы патрулировать, или поезда с обозами сопровождать, или бандитов по лесам гонять, мы сидим тут, на полу в коридоре на красном длинном куске ткани рисуем слова лозунга. Я возмутился. А командир раскричался. Говорил, что задача комсомольцев всегда просвещать и политически подковывать тех, кто рядом с нами, с кем мы защищаем, бок о бок воюем, едим, спим. И мы нарисовали лозунг. Теперь он висит напротив входа в нашей казарме. И с кумача белыми буквами до каждого, кто входит, доносится наш призыв: «Красная Армия всегда на страже мира и спокойствия рабоче-крестьянской страны!»
апрель, 1921.
Весна чуется во всём: и в небе, и в воздухе. И день вновь чуть-чуть, да удлиняется. Надеюсь, что у вас дома всё хорошо. И у моего деда Петра, верю, всё замечательно. Я писал ему несколько месяцев назад, да так и не дождался ответа. Хотя почта работает исправно. Всё ли у них хорошо?
май, 1921.
Вчера столкнулись с мелкими бандами в лесах не так далеко от Вернадовки. Прибыли туда для сопровождения состава. И вдруг стрельба. Люди в панике кричат, бегают, только мешаются. А мы помогаем всем уйти с перрона. Мелкие отряды, недобитки антоновской банды, напали на состав. Мы сразу поняли, что их не больше дюжины. А когда эффект неожиданности прошел, мы пошли в атаку. Впервые за всё время службы я прицельно выстрелил в человека. Нет, в бандита, во врага граждан советской страны. Бандиты убегали. И тут из-за низкой калитки выскочил худенький дедок и повис на одном из нападавших. Бандит стряхнул с себя старика, повалил его на землю и замахнулся штыком. А я и еще несколько бойцов, продолжали преследование. И увидели всё это. Я тут же вскинул винтовку, прицелился и выстрелил. Всё произошло настолько быстро, что на сомнения и размышления просто
