хотя бы по грудь, а Сергею скажем, что здесь с ручками.
Женька согласился:
— Ладно! Против ивовых кустов такое место. Я там всю речку пешком переходил.
Договорившись обо всём, мы окликнули Сергея и предложили ему покататься. Сергей ответил, что для него «плавать на лодке — значит только зря расстраивать себя», но тут же стал помогать Виктору вычерпывать воду. Покончив с водой, они столкнули лодку и забрались в неё. Поэтому нам не удалось предупредить Витю о том, что мы задумали. Мы усадили Сергея править, я примостился рядом с ним на корме, Женька сел на вёсла, чтобы быть поближе к нам, а Витя расположился на носу.
До ивовых кустов было метров пятьдесят. Наша лодочка, тяжело нагруженная, сильно осевшая, подвигалась медленно против течения. Песчаный пляж кончился. Справа потянулся почти отвесный глиняный обрыв со множеством крошечных пещерок. Десятки ласточек носились в этом месте над рекой, то пикируя к самой воде, то высоко взлетая. Временами какая-нибудь из них исчезала в одной из пещерок и через несколько секунд выпархивала оттуда снова.
Наконец мы добрались до такого места, где под обрывом росли кусты ивы. Их нижние ветки купались в воде. Я мигнул Женьке и, как было условлено, громко спросил:
— Женька! А что, здесь глубоко?
— У-у! — протянул он. — Тут даже я не доныриваю. Тут если утопнешь — даже багром никто не вытащит.
Сергей посмотрел на воду. Я боялся, что он увидит дно. Однако вода была довольно мутная, тёмная. В ней было трудно что-нибудь рассмотреть.
Мы с Женькой переглянулись. Он тихонько тронул мою ногу своей. Я обеими руками упёрся Сергею в плечо и толкнул его.
— Ой! Что ты делаешь! — воскликнул он и вцепился в борт.
— Хватит дурить! Вы! Перевернёмся! — сказал Витька.
Но Женька вскочил и бросился ко мне на помощь. Несколько секунд мы пыхтели, стараясь отцепить Серёжкины руки от борта. Тот что-то испуганно выкрикивал и брыкался. Вдруг он укусил меня за локоть. Тогда я отклонился в сторону и всем корпусом что было силы двинул Серёжку в бок…
Раздался крик. Я почувствовал, что куда-то лечу, потом вокруг меня зашумела вода.
Окунувшись, я стал ногами на дно. Вода была мне по самый подбородок. Через секунду в метре от меня показалась Женькина голова. Ему уже приходилось двигать руками, чтобы не захлебнуться.
— Где Серёжка? Серёжки нет! — сказал он и нырнул.
Я оглянулся и не увидел ни Витьки, ни Сергея. Только лодка плавала кверху килем да Витькина соломенная шляпа. Я тоже моментально нырнул.
Я увидел гладкий песок, редкие кустики каких-то водорослей да Женьку, проплывшего мимо меня, словно огромная лягушка. И больше ничего и никого!
Мы вынырнули одновременно друг против друга. Лицо у Женьки было серого цвета.
— Серёжки нет… Серёжка утоп! — сказал он хрипло.
— И Витьки нет! — ответил я, глотая воздух.
Мы снова нырнули.
Чего я только не передумал за эти несколько секунд, пока был под водой! Иной раз за целый день столько мыслей в голову не войдёт: и о том, что я скажу Витькиным родителям, и о том, что если бы я выучил его вовремя плавать, всё обошлось бы благополучно, и о том, что мы с ним не доделали фотоаппарата под киноплёнку, и о том, что теперь будет с Женькой и с Серёжкиной мамой, и о том, каким образом всё-таки могли утонуть два здоровых малых в таком месте, где воды им по горло.
Почувствовав, что вот-вот открою рот и вздохну, я снова стал ногами на дно и огляделся. Берег был пуст. Не увидел я никого и возле перевёрнутой лодки. Но из-за лодки, которая шла боком к течению и которую отнесло уже метров на двадцать, доносилось два испуганных, сердитых голоса:
— Женька! Володька! Сюда!
— Женька! Где ты там? Сюда!
Женькина голова на секунду появилась над водой:
— Нету их! Утонули!!
Голова снова исчезла.
Женька, наверное, сам умер бы под водой от разрыва сердца, если бы я насильно не вытащил его. Только теперь он услышал крики и всё понял. Быстрыми саженками мы догнали лодку, поймав по дороге плывшее отдельно весло и Витькину соломенную шляпу. Обогнув лодку, мы увидели возле кормы Сергея, а возле носа — Виктора, уцепившихся за борт.
В этом месте было уже глубоко. Мы пробыли под водой в общей сложности не меньше минуты, потом мы гнались саженками за лодкой и теперь буксировали лодку с прицепившимися к ней Сергеем и Виктором из последних сил. Я только и думал о том, как бы поскорее добраться до берега и лечь на узкой, поросшей травой полоске земли под глиняным обрывом.
Наконец мы добрались. Но и тут нам не сразу удалось отдохнуть. Как только мы очутились на суше, Сергей стал наступать на нас, приговаривая:
— Я вам покажу, как такие шуточки шутить! Я вам покажу, как такие шуточки шутить!
Он шлёпнул меня ладонью по затылку и дал Женьке по шее, а Виктор громко одобрял Серёжку:
— Так им! Дай им ещё! Знают, что люди не умеют плавать, а такие штуки выкидывают!
Потом они вскарабкались по обрыву и ушли.
В другой раз ни я, ни Женька не спустили бы Сергею его затрещин. Но теперь нам было всё равно. Мы только обрадовались, что Серёжка и Витька ушли. Мы сели на берег и стали отдыхать. Я так сильно дышал, что, казалось, лёгкие разорвутся, рёбра треснут. С Женькой было то же самое.
На следующий день я зашёл к Вите, чтобы рассказать ему, почему мы вчера их так выкупали, и чтобы позвать его тренироваться в гребле, но его не оказалось дома: мать послала его в магазин. Я оставил Вите записку, в которой сообщал, что буду ждать его у мостика на пляже, и отправился туда.
На пляже я увидел ту же картину, что и вчера. По грудь в воде стоял Сергей, а возле него торчала Женькина голова и говорила:
— Ты не волнуйся. Ты вот так делай, вот так, смотри!
Женька медленно проплыл около Сергея.
— А я, что ли, не так делаю? Я же так и делаю!
— Значит, не так. Ну, давай! Ещё разок.
Сергей заработал всеми четырьмя конечностями, а Женька слегка поддерживал его за живот.
— Не вынимай рук из воды! Греби под водой! Спокойно!
Я вышел на берег.
