смотреть противнику прямо в глаза. Поискал взглядом Пецу. Тот примкнул, как обычно, к смешанной группке, к тем, что ни рыба ни мясо, — и вашим, и нашим, — которым всегда все равно, лишь бы зарплату исправно платили. Но и они были насторожены, по всей вероятности, из любопытства, в ожидании небывалого зрелища.
— Товарищи, — первым взял слово парторг, — сегодняшнее наше собрание необычное. Вернее, исключительное: мы проводим его по настоятельной личной просьбе нашего товарища Палиева, он хочет публично высказать свое мнение о поведении водителя «Волги» 50-20 товарища Георгиева. Приглашаю и вас принять участие в обсуждении вопроса после выступления Палиева. Кто за данную повестку дня, прошу голосовать…
Столовая наполнилась лесом рук.
— Большинство. Предлагаю секретарем собрания кассиршу Попову. Товарищ Попова, садитесь в президиум. Слово предоставляется Ивану Палиеву, — парторг жестом пригласил Ивана, тот медленно поднялся, воцарилось гробовое молчание.
— Я буду говорить откровенно и по существу, — глубоко вздохнув, начал Палиев. — Вряд ли кто-то из вас не в курсе моего конфликта с водителем «Волги» 50-20 Георгиевым: я наотрез отказался дать ему дежурную положительную характеристику для перехода на международные перевозки. Когда я сказал об этом, все тот же Георгиев в союзе с завжилотделом райисполкома Баевым выбросил меня из списков на покупку квартиры, а следующий их шаг — конфискация моего садового участка под Сливницей. Осада идет со всех сторон, и в конце концов я буду зажат так, что подпишу эту характеристику, — это мне Ица заявил лично, — Палиев вновь глубоко вздохнул, это было только вступление, и теперь он намеревался шире осветить вопрос. Но тут случилось нечто совсем непредвиденное: встал Ица и преспокойно заявил:
— Это наглая ложь. Палиев клевещет в мой адрес, потому что с незапамятных времен меня на дух не переносит и хочет любой ценой добиться моего увольнения. Пусть здесь, перед всеми, докажет, что это не ложь, — добавил он и сел, а Палиев, хоть в первый момент и растерялся, в глубине души сохранял полное спокойствие.
— Сменщик Георгиева — Пеца — может все подтвердить, — повернулся к нему Иван, тот бодро вскочил, но когда заговорил, Палиев явно ощутил, как пол под ним качнулся…
— Я подтверждаю, что все, сказанное сейчас Иваном Палиевым, — ложь. Более того, — продолжал он увереннее, — вчера вечером Палиев ворвался ко мне в квартиру и припугнул: не скажу, что ему нужно, и меня уволит для острастки. Я со страху согласился, но ночью подумал-подумал и решил поступить по совести.
Большинство оцепенело от разыгравшейся перед ними сцены. Но тяжелее всех пришлось парторгу:
— Правда это, Палиев?
— Повтори, что ты сказал, — каждое слово с трудом давалось Палиеву, но Пеца лишь пожал плечами.
— Я все сказал, — сказал он негромко, но так, чтобы его слышали все. Это был полный провал собрания…
И точно в эту минуту дверь в столовую распахнулась и в проеме появился совершенно неизвестный в парке мужчина. Пенчев! Лицо его было восковым, как у покойника, руки подрагивали.
— Вам чего? — сердито обратился к нему Крушев, но тут вмешался Палиев.
— Пенчев, ты, здесь? — Он бросился к нему, даже ощупал.
— Да. И я готов поведать обо всем, — кивнул вошедший, мужественно глядя в глаза Палиеву.
— Это мой второй свидетель, — оборотился Иван к парторгу. — Я настоятельно прошу присутствующих его выслушать, — обратился уже к собранию.
Ица вскочил.
— Это издевательство! Каждый может затащить с улицы первого встречного, а то и дружка. Они и будут меня грязью поливать. Пеца подтвердил, что Палиев лжет. Я протестую!
Ицев кружок одобрительно зашумел. Но Палиев был начеку.
— Он протестует, вы слышите? — показал он пальцем на Лорда. — Когда пять минут назад мой горе-приятель Пеца отрекся от нашего вчерашнего откровенного разговора и поступил, по-моему, самым циничным образом по отношению ко мне, Георгиев ни слова против не сказал. А сейчас, когда здесь Пенчев, который знает истинное положение вещей, он кричать начинает. Я настаиваю на том, чтобы вы непременно выслушали товарища Пенчева, — обратился Палиев к парторгу. — Пенчев — тот человек, которого вписали на мое место в списках очередников, это легко проверить. А то, что он решился прийти на наше собрание после того, как я его пригласил, с его стороны равносильно подвигу, и я требую, чтобы ему дали слово во что бы то ни стало, — повысил голос Иван.
— Что ж, — парторг вышел из шокового состояния, — кто за предложение выслушать товарища Пенчева, прошу голосовать. Против? — Крушев наблюдал, как из кружка Ицы потянулось несколько неуверенных рук. Предложение было принято. — Вам слово.
— Клянусь, что буду говорить правду, только правду, — он обращался к собранию, как обращаются к прокурору. — Товарищи, — тихонько повел речь Пенчев, — братья, — почти прошептал он, но его услышали. — Доколе, братия, будем терпеть мы мошенников и мздоимцев? — Голос его крепчал. — Доколе глаза наши будут невидящи, доколе укрываться мы будем по своим норам, мы, доблестные и честные? А над нами смеются — в спину и в лицо — холопы, паразиты, потому что мы порядочны, работящи, потому что правдивы и скромны? Кто виноват в том, братья, что мы молчим? Ведь паразиты — меньшинство, а мы — подавляющее большинство? Почему такие, — Пенчев выбросил руку в сторону Ицы, — садятся нам на головы? Десять лет, братья, я хранил молчание и сиднем сидел в четырех стенах. Десять лет я терпел за жилье и только за него ли? Совесть моя чиста, трудолюбив, как же можно меня не приметить, скажите, не воздать по заслугам? Сейчас я понял, что доказывать свою честность и чистоту нужно только в борьбе с теми, кто носит личину честности. Я готов к битве, готов на все во имя честности своей, вашей, вселенской, если хотите… Среди вас есть мерзавец, вот он, — указал он снова на Ицу. — Он у меня на глазах вкупе с еще большим мошенником, Баевым, вытолкал из очереди на покупку квартиры, точнее, вычеркнул из списков вашего товарища Ивана Палиева, а потом они втиснули в очередь на его место меня, и тут Баев заверил, что отберет у Палиева и садовый участок — назидания ради. Чтобы доказать, что лучше плясать под их дудку и платить услугой за услугу, ставить палки в колеса. Но Баев пошел дальше. Он и мне предложил сжульничать, вынудил к этому, все из-за моих жутких жилищных условий. Палиев видел. И поначалу я согласился и обещал сделать «Ладу» без очереди, солгал то есть, что могу это обеспечить. Согласился я из боязни! Семья ведь у меня, но сейчас понял, что не смогу. Свяжешься с ними — век не отмоешься. А потом вроде ты и честный, вроде ты и порядочный, а прижмет к
