едет?" А то увидит меня и говорит: "Пойдем, поповна, грибы искать". Ну, пойдешь… Придем в лес, а он и кричит: "Поповна, поповна, иди сюда, здесь грибов много!.
А то я сама… возьму работницу и пойдем за грибами. Насбираем и принесем ему: "Вот вам, барин, на фрыштык!" А он говорит: "Сколько вас собирало-то?" "А двое", отвечаю. "У меня, говорит, тридцать отпущено, да тридцать масленок и принесли".
А. Л. Скоропостижная по записи Ал. Гр-ва. "Новое Время" 1909, № 11834, стр. 7.
*… Опекуны к нему были приставлены из помещиков: Р[окото]в[117] да П[ещуро]в[118]. П[ещуро]ва-то он хорошо принимал, ну, а того так, бывало, скажет:
"Опять ко мне тащится, я его когда-нибудь в окошко выброшу".
Кучер Пушкина Петр по записи К. Я. Тимофеева. "Журн. Мин. Нар. Проев." 1859, т. 103, отд. II, стр. 146.
Святогорский монастырь.
"'…Приехал… капитан-исправник на ярмарку: ходит, смотрит, что за человек чудной в красной рубахе с нищими сидит? Посылает старосту спросить: кто, мол, такой? А Александр-то Сергеевич тоже на него смотрит, зло так, да и говорит эдак скоро (грубо так он всегда говорил): "Скажи капитану-исправнику, что он меня не боится, и я его не боюсь, а если надо ему меня знать, так я Пушкин". Капитан ничто взял, с тем и уехал…
Кучер Пушкина Петр по записи К. Я. Тимофеева. "Журн. Мин. Нар. Просв." 1859, т. 103, отд. II, стр. 146–147.
*Пел это он в девятницкую нашу ярмарку с нищими Лазаря и деньги собирал. Народу набилось столь много, что в воротах ни пройти, ни проехать. А тут сам г. исправник идет — нет ему хода, да и только. Осерчал, кричит: "Взять его мол под арест!"
Вот двое соцких и повели Пушкина. Тот идет себе ничего. Только вдруг это ему навстречу становой пристав.
"Александр, говорит, Сергеич! Куда это вы, батюшка?" — Да, вот, говорит, под арест ведут. — "Кто же это вас арестовал?" — Исправник. — "Да. бог с вами, ступайте домой". А Пущкин-то: "Нет, говорит, не хочу. Арестован и пойду".,
В. Острогорский со слов Святогорского мещанина. "Мир Божий" 1898, № 9, стр. 222–223.
*Чуть встанет утром, уж и бежит [к няне] глядеть: "Здорова ли, мама?" — он ее все мамой называл. А она ему, бывало, эдак нараспев…
"Батюшка ты, за что все мамой зовешь, какая я тебе мать?"
"Разумеется, ты мне мать: не та мать, что родила, а та, что своим молоком вскормила".
Кучер Пушкина Петр по записи А. И. Фаресова. ИВ 1899, № 7, стр. 160. — Ср. К. Я. Тимофеев. Могила Пушкина и село Михайловское. "Журн. Мин. Нар. Проев." 1859, т. 103, отд. II.
Михайловское-Триторское.
* Бывало, едем мы все с прогулки, и Пушкин, разумеется, с нами: все встречные мужички и бабы кланяются нам, на Пушкина же и внимания не обращают, так что он, бывало, не без досады и заметит: "Что это на меня-де никто и не взглянет?"
Бар. Е. Н. Вревская[119] по записи М. С[емевского]. "СПб. Ведомости" 1866, № 139, стр. 2.
… Жила тогда у нас ключницей Акулина Памфиловна — ворчунья ужасная. Бывало, беседуем мы все до поздней ночи — Пушкину и захочется яблок; вот и пойдем мы просить Акулину Памфиловну: "Принеси, да принеси моченых яблок". А та и разворчится. Вот Пушкин раз и говорит ей шутя: "Акулина Памфиловна, полноте, не сердитесь, завтра же вас произведу в попадьи". И точно под именем ее чуть ли не в "Капитанской дочке" и вывел попадью.
М. И. О[сипова][120] по записи М. С[емевского]. "СПб. Ведомости" 1866, № 139, стр. 2.
* Однажды был неурожай, и у одного бедного мужика хлеба не было и денег не было, купить не на что. "Пойду, говорит, попрошу у Пушкина: не даст ли сколько-нибудь хлеба". Подходит он к селу, а около села — большой лес, ельник; из этого леса выходит навстречу мужику Пушкин. "Здравствуй", говорит ему мужик, а Пушкин спрашивает его: "Куда идешь?" — "Да вот, батюшка, иду к вашему барину попросить хлеба, не даст ли сколько-нибудь". А Пушкин говорит ему: "Голубчик, у нашего барина-то и хлеба нет, — больно горазд пьянствовать, все пропил!" Но мужик его не послушал, пошел в село, — а Пушкин — лесом, да скорей в дом. Покудова мужик подходил к дому, а Пушкин уж в дому и посылает к мужику своего слугу спросить, не встречал ли он кого-нибудь по дороге, в лесу. "Батюшка, — говорит мужик, — встретил; только не знаю кого, как будто какой холоп или лакей: рубашка красная, шляпа соломенная, волосы курчавые и книжка под мышкой". Пушкин рассмеялся, что мужик его назвал холопом, и дал ему хлеба, сколько было нужно.
Воспоминания крестьянина 75 лет Афанасия Васильева о Пушкине. "Спб. Ведомости" 1899, № 130.
Тригорское.
*… Маменьке вздумалось было, чтобы я принялась зубрить грамматику… Ломоносовскую. Я принялась было, но, разумеется, это дело показалось мне адским мучением. "Пушкин, заступитесь!" И что ж вы думаете? Стал он говорить маменьке, и так это убедительно, что та и совсем смягчилась. Когда же Пушкин сказал: "Я вот отродясь не учил грамматики и никогда ее не знал, а, славу богу, пишу помаленьку и несовсем безграмотен", тогда маменька окончательно отставила Ломоносова.
М. И. О[сипова] по записи М. С[емевского]. "СПб. Ведомости" 1866, № 157, стр. 2.
1826 г., 1 августа.
Познакомясь в гостинице с уездным заседателем Чихачевым, я услышал от него, что он, Чихачев, с Пушкиным сам лично знаком, что Пушкин ведет себя весьма скромно и говаривал не раз:
"Я пишу всякие пустяки, что в голову придет, а в дело ни в какое не мешаюсь. Пусть кто виноват, тот и пропадает; я же сам никогда на галерах не буду".
А. К. Бошняк[121]. Записка о Пушкине. Б. Л. Модзалевский. Пушкин под тайным надзором, 3-е изд., 1925, стр. 24.
3–4 сентября.
* Приехал вдруг ночью жандармский офицер из городу, велел сейчас в дорогу собираться, а зачем, — неизвестно. Арина Родионовна растужилась, навзрыд плачет. Александрию Сергеич ее утешать: "Не плачь, мама, — говорит, — сыты будем; царь хоть куды ни пошлет, а все хлеба даст". Жандарм торопил в дорогу, да мы все позамешкались: надо было в Тригорское посылать за пистолетами… Жандарм увидел [их] и говорит: "Господин Пушкин, мне очень ваши пистолеты опасны". "А мне какое дело? Мне без них никуда нельзя ехать, это моя утеха".
Кучер Пушкина по записи К. Я. Тимофеева. "Журн. Мин. Нар. Просв." 1859, т. 103, отд. II, стр. 148.
