Философия Вольфа получила в Германии широкое распространение не только среди философов, но и у представителей самых различных областей знания, которые перерабатывали различные научные дисциплины в духе вольфианства (так, Вольф нашел себе последователей среди представителей медицинской науки). Эта философия стала модной в Германии не только среди ученых всех специальностей, но и среди широких кругов образованных людей, в частности среди женщин, и по этому поводу острили, говоря, что среди представителей слабого пола распространилась подлинная «Lykanthropie» («Волчья человечность» – каламбур, основанный на том, что Вольф на немецком языке значит «волк»).
Естественно, рационалистическая философия Вольфа и, в частности, его логика с ее учением о научном методе должны были прийти в столкновение с господствовавшим в английской науке ньютонианством с его эмпиризмом. В первой половине XVIII в. разгорелся спор между школами Ньютона и Вольфа, причем центром ньютонианства было Лондонское королевское общество, центром же вольфианства была Берлинская академия наук. Спор шел по вопросам научного метода: об отношении между научными принципами и фактами, законами науки и реальными вещами и т. д.
Спор между школами Ньютона и Вольфа велся на страницах журнала Лондонского королевского общества, с одной стороны, и лейпцигского издания «Acta eruditorum» – с другой. Ньютоновская школа (Keill, Freind и др.) требовала строгого разграничения эмпирической и метафизической трактовок природы. Поэтому вместо дефиниций, которые рекомендуются логиками, ньютонианцы предлагали довольствоваться простым описанием, благодаря которому изучаемые предметы понимаются ясно и отчетливо и могут быть, отличены от всех других вещей.
Ньютоновская школа выступала против вольфианства, которое придавало первостепенное значение дефинициям, указывавшим род и специфическое различие определяемой вещи. Ньютонианцы говорили, что вещи надо объяснять их свойствами, полагая в основу объяснения какой-либо признак или ряд признаков, на которые указывает нам опыт, как на то, что несомненно присуще объясняемой вещи. Нападая на вольфианцев, ньютонианцы говорили, что те рассматривают вещи не по тем признакам, которые им с достоверностью присущи, а по воображаемым сущностям и природам, которые якобы в них обитают. Школа Ньютона считала, что задача научного познания вполне исчерпана, если изучаемая вещь разложена на свои последние элементы и описана всесторонне во всех своих отдельных моментах, если установлена зависимость изучаемого явления от других явлений и выяснены математические закономерности связи явлений.
Ньютонианцы утверждали, что нет надобности пытаться сводить научные принципы к какому-либо более высшему метафизическому основанию, поскольку это нисколько не служит более прочному их обоснованию. Все дело, по их мнению, в эмпирической фактической ценности научных принципов.
Основные воззрения, господствовавшие в Лондонском королевском обществе, нашли рельефное выражение уже в сочинениях Иосифа Гленвиля. На основании заглавия его главного сочинения «Научный скепсис» («Scepsis scientifica», 1665) его обычно зачисляют в скептики, но это, как доказывает Эрнст Кассирер[84], является ошибочным взглядом, так как его скепсис направлен исключительно против традиционной школьной философии, которой он противопоставляет метод индуктивного исследования. Основная тема его сочинений – противоположность между схоластическим взглядом на природу, населяющим ее чисто словесными сущностями, и эмпирическим методом, ставящим своей единственной целью точное установление самих явлений.
Вольфианство и ньютонианство были односторонними метафизическими течениями и в споре обе стороны были неправы. Все же преимущество ньютонианства заключалось в его связи с техническим прогрессом, с практикой производства.
Следует упомянуть, что не было недостатка и в попытках эклектически примирить точки зрения Ньютона и Вольфа. В особенности такую задачу пытался осуществить Самуэль Кениг в своем сочинении «О наилучших Вольфовском и Ньютоновском методах философствования и об их дружественном согласии» (De optimus Wolfiana et Newtoniana methodis earumque amico consensu, 1749). "
Лейбницианство в Германии в XVIII в. было представлена почти исключительно Вольфом и его последователями, исключение составлял лишь М. Г. Ганш, который непосредственно примыкал к Лейбницу, отвергая те изменения его системы, которые внес Вольф. Мы упоминаем здесь Ганша, так как ему принадлежало сочинение по логике «Искусство изобретения» («Ars inveniendi», 1727).
Из учеников Христиана Вольфа наиболее видным был Александр Готтлиб Баумгартен (1714–1762), которого Кант признавал самым крупным из современных ему философов. Кант пользовался учебниками Баумгартена как основой для своих лекций, хотя, читая лекции по Баумгартену, сопровождал изложение его взглядов своими критическими замечаниями.
Баумгартен приобрел известность как создатель немецкой философской терминологии и как основатель немецкой эстетики. Он определял философию как науку «о качествах в вещах». Первой частью философии, предшествующей метафизике, он считал учение о познании, которому он дал наименование гносеологии. Он делит гносеологию на две части: учение о низшем, т. е. чувственном, познании (эту часть он называет эстетикой) и логику, учение о высшем познании. Баумгартеном был написан учебник по логике («Acroasis logica», 1791).
Примыкая в своих взглядах в основном к Хр. Вольфу, Баумгартен в отдельных пунктах возвращается к Лейбницу.
Заслуживает внимания также Готтфрид Плюке (1716–1790), который посвятил свои основные труды главным образом развитию идеи Лейбница о логическом исчислении. Кроме специальных работ, посвященных разработке метода логического исчисления (methodus calculandi in logicis), Плюке дает сжатое изложение своей системы логики в сочинениях: «Основы спекулятивной философии» («Fundamenta philosophiae speculativae», 1758) и «Элементы умозрительной философии» («Flementa philosophiae contemplativae», 1778). Изложение системы логики Плюке начинает с дефиниций основных понятий этой науки. Уже в этих дефинициях явственно выступает его рационалистическая позиция.
Плюке является создателем той теории суждения, которая сущность суждения видит в утверждении или отрицании тождества между субъектом и предикатом суждения. Такой взгляд на сущность суждения облегчает ему задачу трактовки операций мышления в духе «Логического исчисления».
Глава XII
Логика во Франции в XVIII в.
Французский материализм XVIII в. был прогрессивным, сыгравшим огромную положительную роль в истории культуры и просвещения Европы, и его антирелигиозная литература не утратила и до сих пор своего значения, несмотря на неумение ее дать историко-материалистическое объяснение сущности религии и ее происхождения. Но специальным вопросам логики французские материалисты XVIII в. уделяли мало внимания. По этой части следует упомянуть прежде всего Этьена Кондильяка (1715–1780), который, сам не будучи материалистом, способствовал его распространению своей переработкой эмпиризма Локка.
