Все действительные (реально существующие) вещи согласуются не только сами с собой, но и друг с другом, согласуются не только с логическими, но и с физическими условиями. Не все возможное действительно, но все действительное возможно. Поэтому закон тождества, который у Лейбница выступает как главнейший, самый основной закон логики, имеет силу относительно всего, без исключения, как мыслимого, так и реально существующего, тогда как закон причинности приложим лишь к фактам действительности.
Закон противоречия у Лейбница является как бы производным от закона тождества: из того, что каждая вещь согласуется сама с собой, непосредственно вытекает, что ни одна вещь не может противоречить сама себе. Если А равно А, то невозможно, чтобы оно не было равно А, а было равно не-A. Противоречащие, взаимно исключающие друг друга предикаты не могут быть присущи одной и той же вещи.
Таким образом, у Лейбница закон противоречия является оборотной стороной закона тождества. В то же время законы тождества и противоречия Лейбниц толкует не только в логическом смысле, но вкладывает в-них и метафизическое содержание. Он учит, что в мире не может быть двух абсолютно одинаковых вещей, ничем не отличающихся друг от друга. Но и чисто логический смысл закона тождества у Лейбница шире обычно вкладываемого в него логиками. Ведь, по Лейбницу, этот закон говорит не только о том, что каждая вещь и каждое понятие равны самим себе, но также и о том, что во всяком суждении его субъект и предикат согласуются друг с другом и между ними не может быть противоречия.
Следовательно, закон тождества выступает у Лейбница как закон согласия, указывающий на основное условие правильности суждений. Гегель был неправ, когда, критикуя лейбницевский закон тождества, видел в нем только пустую тавтологию. Формула закона тождества, данная Лейбницем, требует не того, чтобы о каждом предмете высказывалось лишь то, что он есть именно этот самый предмет, т. е. чтобы субъектом и предикатом суждения было одно и то же понятие; она требует, чтобы о субъекте суждения высказывались присущие ему признаки и чтобы о нем не высказывались признаки, ему не присущие и ему противоречащие.
Равным образом несправедливым было возражение против лейбницевской формулы закона тождества, будто она говорит о неизменности вещей и отрицает их развитие. Развитие всего существующего философия Лейбница признавала закономерным явлением, и лейбницевский закон тождества требовал лишь понимать его как саморазвитие, т. е. как развертывание того, что лежит- в самой природе данной вещи, запрещая приписывать вещи то, что противоречит ее сущности.
Под влиянием Лейбница в формальной логике установилась традиция отводить закону тождества первое место среди законов мышления. Лейбниц отстаивал то положение, что закону тождества принадлежит первое место в плане «естественной связи и порядке истин»[83]. Рационалисты же после Лейбница стали ставить закон тождества во главу угла не только логики, но и онтологии.
В качестве рационалиста, принимая в основном картезианский критерий истины (истинно то, что воспринимается ясно и отчетливо), Лейбниц, однако, считает необходимым внести в этот критерий коррективы, устраняющие неправильное его толкование. Он указывает, что нередко ясность и отчетливость нашего знания бывают лишь кажущимися и мы становимся жертвой самообмана. Лейбниц требует, чтобы ясность и отчетливость знания были дополнены формальнологическими критериями (отсутствием противоречия и вообще соблюдением законов и правил формальной логики), а также, чтобы утверждаемое положение было подтверждаемо опытом и логически доказано.
Что касается вечных (необходимых) истин разума, то для них, по Лейбницу, критериями истинности являются полная ясность, отчетливость и формальнологическая правильность связи мыслей. Необходимые истины, по учению Лейбница, доказываются непосредственно из начал, присущих самому разуму. Эти истины обладают безусловной необходимостью, поскольку абсолютно невозможно мыслить противоположное им.
Противопоставляя чувственный опыт рациональному знанию, Лейбниц говорит, что как бы ни расширялась область чувственного опыта, на его основе нельзя построить подлинной науки, дающей общее и необходимое знание Подлинно научное знание может быть построено лишь на принципах разума, а не на фактах, которые имеют случайный и частный характер. В отличие от чувственных данных, подлинная наука как рациональное знание, дающее необходимые истины, по учению Лейбница, исходит из априорных принципов самого разума. Лейбниц учит, что нельзя доверять голому опыту, т. е. суждениям, выведенным путем индукции из фактов, но следует судить согласно принципам разума и делать умозаключения согласно его доводам. Если эмпирик иногда случайно путем индукции и выводит истинно всеобщие истины, то это случайное достижение истины не имеет под собой надлежащей разумной основы. Пока мы не найдем необходимых принципов, из которых окончательно следует, что факт непременно должен быть таким, а не иным, до тех пор, утверждает Лейбниц, никакие эксперименты не дадут нам гарантии в истинности индуктивно выведенного общего положения.
Итак, по учению Лейбница, из фактов путем индукции никак нельзя открыть общих и необходимых истин, которые образуют содержание подлинной науки. Подлинная наука, по мнению Лейбница, может быть построена только дедуктивно из априорных принципов самого разума, причем дедукция может быть двоякой: либо прямой, нисходящей от оснований или причин к следствиям или действиям, либо обратной, восходящей от следствий или действий к"основаниям или причинам.
Для Лейбница, как и для Платона, понятия скорее являются прототипами явлений эмпирического мира, чем их копиями. В этом сказывается объективный идеализм и рационализм Лейбница.
Наивысшими понятиями, к которым сводится все существующее в лейбницевской системе философии, являются понятия простого явления. Субстанциями Лейбниц считает монады, а явлениями – телесный мир. Все телесное, по Лейбницу, есть необходимое явление, «хорошо обоснованное» (phaenomenon bene fundatum), необманчивое. В противоположность Ньютону, который признавал существование абсолютного пространства и абсолютного времени как самостоятельных сущностей, и в отличие от Декарта и Спинозы, для которых пространство было атрибутом материальной субстанции, Лейбниц понимает пространство как порядок сосуществующих явлений, а время как порядок следования явлений. Сводя телесный мир, а также пространство и время к области явлений, т. е. время – к представлениям у монад, Лейбниц, однако, не считает их, подобно Беркли, чисто субъективными, так как, по его учению, эти явления имеют объективную реальную основу.
В своей теории суждения Лейбниц развивает учение о том, что предикат заключается в субъекте как его признак, предикат в суждении раскрывает содержание субъекта и потому он частично или полностью тождествен субъекту.
Лейбниц развил учение о делении суждений на аналитические и синтетические. Аналитические суждения высказывают вечные необходимые истины, синтетические – случайные фактические истины.
Под аналитическими суждениями он понимает такие, которые раскрывают сущность субъекта, разлагая понятие субъекта и высказывая о субъекте заключающиеся в его сущности признаки.
