Через полгода Сашка умер, в двадцать восемь лет. Чуднее не придумаешь – от зуба. Он пил, а начал мучить зуб – ещё сильней. К врачам, конечно, не ходил, случилось воспаление надкостницы. В стоматологии при первой градской резали десну, зуб удалили. И всё бы стало хорошо, когда б не белая горячка: схватила и до смерти загоняла бедолагу. В безумии летал по этажу, взлетел на мраморную лестницу, упал, ударился о мрамор, кровь хлынула из новой раны и разрезанной десны. Его не стало.
Глеб и в аварии не чувствовал, что может умереть. «Не то, что Сашка, – так подумал он. – Такая уж моя дорога».
* * *
– Какой философ! Это мудро – надо жить, – проникновенно вскрикнула Субботина.
– Тебе, Варвара, только насмехаться, – вступился муж хозяйки дома, Николай. – Кадушка – испарилась, Глеб лишь начал оживать, и вот тебе и на.
Кадушкой кликали Наташу Богаченкову. Всем захотелось посудачить, но именинница взмолилась:
– Ради Бога. Давайте отмечать мой день рождения. Потом – про Глеба, про Кадушку, и про всё.
Тут позвонила Лиза и сказала – подъезжают.
Поднялся дым, разнесся запах мяса над чудесным садом яблонь, сливовых деревьев – к приезду Лизы зарядили шашлыки. Стол ждал в беседке, вскоре – гости были в сборе. Распределились. Праздник – начался.
Уже поздравили хозяйку, были тосты за родителей. Отведали салатов и закусок. Кто – выбрал водку, кто-то пил вино, и, перед мясом, завели беседы.
Все гости были давними знакомыми Марины, общались тесно, если не дружили. Только Субботина совсем недавно вышла замуж в третий раз. Её супруг Андрей не чувствовал себя вполне комфортно, когда беседа шла о незнакомых людях. Опять вернулись к Глебу и припомнили Кадушку. Пришлось спросить.
– Ну, как же тебе знать? – Варвара чуть прижалась к мужу. – Глеб из студенческого театра стал артистом, играл в кино, да и сейчас в каком-то театре. Наташка – это наша медсестра в пятнадцатой боль нице.
Субботина могла бы рассказать. Да, только вот – зачем?
Зачем всем знать про их с Брусницким сказочный роман на первом курсе института, что перешел в привязанность, приятельские, скажем, отношения? Как сообща пошли в гинекологию, ведь женские болезни для врача – стабильный и внушительный доход. Как к ним пришла Наташа Богаченкова с дипломом медучилища, с наивным и доверчивым, на первый взгляд, лицом.
Да и Антон на миг припомнил Богаченкову.
Не то, как в первую ночную смену, такая простенькая девушка Наташа, днем, робко звавшая Брусницкого на «вы», возникла в ординаторской в халатике на голом теле, чтобы исполнить все желанья.
А вспомнил первый выезд с ней на «скорой». Как ехали глубокой ночью к занемогшей пациентке. С каким Наташка торжеством, когда вернулись, метала на каталку все запасы холодильника хозяев – батон сырокопченой колбасы, две баночки икры, бутылку водки.
– У них ещё осталось, а мне некуда ложить, – сказала с виноватою улыбкой.
Она была из Ивантеевки. Антон не стал её учить, подумал: «как же все по-деревенски». Налил по полстакана, девица мазала икру на бутерброды, потом была походная любовь, а дальше – спать до следующего вызова, а, если повезет, так до утра. Тогда Наташка только начинала становиться полноватой.
Антон дразнил её «Кадушкой».
– Как странно, что она исчезла, – Марина тоже знала Богаченкову. – Случилось что-то, она вечно всем звонила.
– Она бывала ничего, когда общалась с адекватными людьми, – Варвара покачала головой.
Маринин муж решил спросить Антона:
– Что ж ты с ней Глеба познакомил?
Антон и впрямь их познакомил, но он не ждал таких последствий.
* * *
С Кадушкой наши гинекологи работали в пятнадцатой больнице года три. Потом Брусницкий и Субботина сумели выехать в Судан, в командировку на три года поднимать здравоохранение. По возвращении Варвару взяли в поликлинику при МПС, Антон устроился работать в Боткинской. Прошло полгода, как Варвара в трубке неожиданно услышала знакомый голос:
– Вы возвратилися? Давайте, как охота повидаться.
Плохих воспоминаний не было, Антон сказал: «Ну, что ж». Варвара пригласила всех к себе – её сожитель Алексей любил веселые компании.
За эти годы, рассказала Богаченкова, она сходила замуж, родила, и развелась.
– Она рожала? – удивилась Лиза. – И кто был муж?
Антон Брусницкий пробурчал скороговоркой: – Муж – боров, а родилось сала два шматка.
– Да, кто что знает? – произнес он в полный голос.
– Кадушка, – продолжал он, – изменилась.
Наташка жутко располнела и смотрелась снежной бабой с невиданно раздутым нижним шаром. Ей удавалось управляться со своею тушей, была достаточно подвижна, словом – всё было в порядке. Работала на «Скорой», на подстанции.
– Живешь всё в Ивантеевке? – спросила у неё тогда Варвара.
– Да, что ты. Знаешь улицу Фадеева, там, где «Бурденко»?
– Жаль, не на Горького, – подковырнул Антон.
Все обменялись телефонами – чего ж не поддержать знакомство.
Брусницкий навестил Наташу на Фадеева, да не один, а с Глебом.
* * *
Тут подоспело время шашлыка. Ответственный, Маринин папа, принес десяток шампуров с великолепным ароматным мясом, налили всем сухого красного французского вина. Муж Николай, по просьбе именинницы, поставил диск Марии Каллас.
Густые сумерки сменила темнота, на бледном небе робко появлялись звезды, неслось великолепное сопрано. Мария Каллас пела «Травиату». Все за столом были готовы стать свободны и беспечны.
– Да, были же певицы, – Лизавета ковырнула остывающий шашлык. – Действительно, неповторимый голос. Так это Каллас проглотила солитёра?
Марина прошептала убежденно:
– Глотай хоть тысячу глистов, а так не спеть.
* * *
– А ты откуда знаешь Глеба? – спросила Лизонька, когда устала есть.
– Так он у нас лечился, – бросила Варвара.
– Где же ещё лечиться мужикам, – заметил Николай.
– Когда что заболит, все обращаются к знакомым докторам, – муж Лизаветы знал это из опыта. – Я как-то встретился с врачихой-терапевтом из районной поликлиники, не на приеме, а в гостях. Она разоткровенничалась. Мне платят в месяц, говорит, пятнадцать тысяч. Пятьсот рублей рабочий день. А пациентов в день не менее пятидесяти. Вот и лечу больного на червонец.
– Не бойтесь, уж найдем специалиста, – открыто и тепло сказала Варя. – На то мы и друзья.
– А что про Лактионова с Кадушкой? – не унимался Николай.
– Мы проработали в Судане, – объяснил Антон. – Откуда знать, что Богаченкова тогда была в Потьме?
