Аграрный кризис начала XX века перерос в политический — революцию 1905— 1907 гг., в ходе которой община продолжала демонстрировать свою политическую неблагонадежность: «действуя “миром” (“скопом”, как определяли официальные документы), крестьяне дружно сожгли в 1905—1907 гг. одну шестую часть помещичьих усадеб».[103] Согласно выводам сторонников концепции крестьянской революции, основу аграрного строя, формировавшегося в ее ходе, составляла традиционная крестьянская община, базировавшаяся па праве уравнительного трудового землепользования.[104] Во время революции «основные революционные действия, особенно захват помещичьих земель проводились вполне легитимными органами общинного самоуправления: решение (“приговор”) принималось на сельском сходе большинством голосов. Община, служившая средством подчинения деревни государственному управлению, являвшаяся традиционной опорой самодержавия, “вдруг” стала действовать как революционно-демократическая организация крестьян в борьбе с помещичьим землевладением, способная к тому же сразу распределить, захваченные земли и включить их в производственный процесс. Более того, в ряде мест осенью 1905 г. крестьянская община присваивала себе вею власть и даже объявляла о полном неподчинении государству. Наиболее ярким примером может служить Марковская республика в Волоколамском уезде Московской губернии, просуществовавшая с 31 октября 1905 г. по 16 июля 1906 г.»[105]
Главное требование крестьян состояло в ликвидации помещичьего землевладения, в превращении земли во всенародную собственность, в конечном счете в национализации земли, что нашло политическое выражение г. «проекте 104-х» фракции трудовиков I Государственной Думы. Крестьянство оказалось способным создать свои органы борьбы и самоуправления — революционные комитеты, стачечные комитеты, революционные суды. Советы крестьянских депутатов. На короткое время были образованы автономные крестьянские республики. Наконец, крестьянство России, при всей своей неразвитости, положило начало образованию политических партий. В этот период благодаря самоорганизации крестьяне завоевали для себя отмену своей сословной обособленности (Указ 5 октября 1906 г.), а также отмену с 1 января 1907 г. выкупных платежей за надельную землю.
В короткие сроки после этих событий правительство пересмотрело «кое отношение к крестьянской общине, вернувшись к проектам, которые предусматривали постепенный отказ от нее. Как писал И. В. Чернышев, верховная власть признала общину «причиной всех российских «юдствий: от общины и неурожаи, и “буйный” пролетариат, и “падение нравов”, от нее же идет и крестьянский социализм», то есть «та самая община, которая еще так недавно признавалась “палладиумом русского народа”, теперь была объявлена величайшим бедствием русского иаро-м.-1», и с 1906 г. общины принялись разрушать «с такой же административной страстью, с которой ее некогда насаждали».[106] Резкий поворот правительственной политики пришелся на тот период, когда в самом крестьянстве произошел возврат к общинным ценностям и общинной солидарности.
Еще в 1902 г. местные комитеты Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности рекомендовали ограничить права общины, облегчить выход из нее, отменить особый правой статус крестьянского сословия и даже разрешить свободную продажу крестьянских наделов и ввести полную собственность на землю.[107] На протяжении 1905 — начала 1906 гг. по инициативе Витте готовились документы будущей аграрной реформы, и назначенный премьер-министром в июле 1906 г. П. А. Столыпин очень быстро сумел провести указ, положивший начало реформе.[108] Таким образом, общинный эксперимент правящей (литы Российской империи закончился неудачей. Как хорошо показали и своих работах крсстьяноведы, инициатива в проведении социальных жсперимептов была перехвачена «низами».
Период межцу двумя революциями 1917 г. стал «праздником антибуржуазности», «мода на социализм» получила распространение уже в ходе Февральской революции, когда «различные модели социализма, различные тактические подходы, пути достижения социалистического идеала противостояли друг другу».[109] Актуализировалось негативное значение русских терминов «буржуазия», «буржуй», ставших распространенными ругательствами, помогавшими обозначить антизападные, антигородские настроения.[110] Влияние социалистической политической субкультуры сказалось и на символике революции: красный флаг фактически стал знаменем послефевральской России, рождались и новые революционные символы, например знак в виде скрещенного серпа и молота. Либералы не смогли противопоставить социалистам свою систему политических символов.[111] И опять антибуржуазные настроения сопровождались религиозной риторикой: «“Буржуй” в массовом сознании 1917 г. — это не только и не столько экономическая, социальная или политическая категория, — это инфернальная коварная и могущественная сила, стоящая на пути великого святого Воскрешения, обещанного Революцией. Образ “буржуя” — дьяволизируется».[112]
То, что общинное сознание крестьянства разрушить не удалось, доказал 1917 год, в результате событий которого община повсеместно укреплялась и возрождалась там, где она была уже утрачена. В 1917— 1918 гг. начинается процесс возрождения крестьянской поземельной общины и даже расширения ее функции как органа самоуправления. «В действиях крестьян-общинииков можно усмотреть признаки спонтанной институционализации, которая в условиях коллапса государственности, естественно, могла начаться именно в традиционных секторах российски]» социума».[113] Аграрное движение в это время было направлено не только против помещиков, но и против «столыпинских помещиков» — выделившихся из общины крестьян. Для определения его характера в науке предложен термин «общинная революция»: «крестьяне, стремясь в ходе “черного передела” захватить как можно больше земли и угодий, невольно оказались в состоянии войны против всех — государства, помещиков, хуторян, отрубников, членов других общин, новообразовавшихся из бывших рабочих и деревенской голытьбы коммун, наконец, города в целом».[114]
