Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется,или так счастлив, как ему хочется.
Франсуа Ларошфуко
Сначала она сдерживалась, а теперь ей уже и не сдержаться –она то накричит на кого-нибудь, то расплачется, сочувствуя герою какого-нибудьновостного репортажа, то посмотрит на свой отчет и кажется ей, что это глупостьи надо с работы уходить немедленно, то вдруг какое-нибудь вдохновение найдет(на пару часов), а потом – бац, и охватывает ее ощущение, что все пусто, всебессмысленно.
И все это скоротечно, мимолетно, картинка эмоциональногосостояния быстро меняется. Так что главный симптом здесь – в этом раздрае. Онасловно собака на сене – и то ей не так, и это не этак. Тревога, раздражение,отчаяние сплетаются постепенно в некую единую аморфную массу, которая тянет,душит, но еще не воспринимается как нечто серьезное.
Подобная иллюзия возникает из-за того, что еще встречаютсяэпизоды кажущегося прилива сил. Периодами человек входит в состояниевозбуждения – «дела горят», «работа спорится». В такие моменты (они не бываютдолгими) он может думать, например: «А, черт с ними со всеми! Прорвемся! Мы ещеи не такое видали! Нас так просто не возьмешь!» Долго такое воодушевление недлится, человек сталкивается с какими-нибудь трудностями и мгновенно теряетсвой запал. Возбуждение переходит в раздражение, а раздражение в слабость ипассивность.
Все это, разумеется, связано с состоянием мозга и нервнойткани. Человек уже истощен, хотя какой-то потенциал у него еще есть. Впрочем,его уже не хватает, трудно отделить главное от второстепенного, существенное отнесущественного, а главное – мозг не способен сделать это по заказу, когданужно. Вовремя на серьезную проблему отреагировать не удается, а когда силывсе-таки как-то в мозгу концентрируются, он и «выстреливает». Причем выстрелэтот приходится на что придется – все из пушки да по воробьям. И редкослучается так, что он соразмерен тому поводу, по которому человек в такомсостоянии «выстреливает».
На заметку
Главные симптомы неврастении, которые можно выделить на этом– первом – этапе: повышенная раздражительность (или раздраженность, если человекпривык себя во что бы то ни стало сдерживать) и неспособность отделить важноеот второстепенного. Любая мелочь, какой-то пустяк, который прежде бы прошелнезамеченным, вызывает выраженное напряжение, которое способно вылиться враздражение, вспышку гнева, иногда проявляется скандалом или сценой, истерикойна ровном месте.
Во второй фазе неврастении – парадоксальной – мы чувствуемсебя несчастными. Как вы, наверное, помните, парадокс этой фазы болезни состоитв следующем: на серьезные проблемы мы уже не реагируем, но постоянно срываемсяна мелочах и из-за мелочей. Кому-то, может быть, это и покажется странным, нодля физиолога вряд ли. Мозг уже находится в состоянии истощения, и на то, чтобы«обслужить» большую проблему, у него уже просто нет сил. Мозгу эту проблему,если так можно выразиться, уже не переварить, а потому он жадно хватает «мелкуюрыбешку». Иными словами, серьезные вопросы кажутся человеку, находящемуся вэтой стадии усталости, или бессмысленными, или неподъемными. Так или иначе, ноон их игнорирует. Мелочи, напротив, способны выбить его из седла.
Как это выглядит? Представьте себе женщину, у которой нескладывается личная жизнь. Она из-за этого долго переживала, пыталась что-топредпринять, каким-то образом наладить все-таки отношения со своимвозлюбленным, но тот ответного жеста доброй воли не сделал. Она знает, что онвстречается и с другими женщинами, к ней приходит, когда посчитает нужным, вретв глаза, что не изменяет. При этом их собственные сексуальные отношенияпревратились в воспоминание – стали редки и выцвели. Впрочем, любовь нашейгероини не исчезает, но и не находит себе места.
Разумеется, у нее еще работа, связанная с массой встреч,контрактами, договорами и т. п., а еще десятилетняя дочь от первого брака –постоянная забота, пожилая мать с букетом болезней, которая тоже доставляетнемало хлопот. Что в жизни главное, а что – второстепенное, нашей героине ужедавно непонятно. Короче говоря, «все нормально» (обычная для таких случаев формулировкаприличных людей, которая должна трактоваться примерно следующим образом: «Силнет, все осточертело, помер бы, да нет возможности»). Впрочем, она и сама себеговорит: «Все хорошо, надо держаться»; говорит, но собственным словам не верит.
Этап всеобщей раздражительности уже прошел, а еще парумесяцев назад она несколько раз сильно вспылила без всякого повода на работе,накричала на дочь, сказала маме, что больше не может ее слушаться и сделаетвсе, как считает нужным. Теперь состояние подавленное – женщина вымоталась ичувствует себя несчастной. Это такое специфическое чувство несчастья – это немука горестная, а такая тупая боль, к которой привыкаешь и снова не чувствуешь.
Несчастье делает человека легко ранимым, а непрерывноестрадание мешает ему быть справедливым.
Стефан Цвейг
Проблемы, возникшие последнее время на работе, перестали ееволновать, раньше она старалась о них не помышлять, а теперь не может о нихдумать. Свои функциональные обязанности выполняет автоматически – не вникая ввопросы, не разбираясь в деталях, «как получится». Временами она чего-то совсемне понимает, но в этом случае просто старается обойти проблему. Если обойти неудается, то она соглашается с тем, что ей говорят: «Говорят – значит, знают. Ане знают... Ну и бог с ними».
Иными словами, серьезные вещи не кажутся ей серьезными. Онисловно бы в какой-то дымке, в каком-то тумане, не вызывают ни эмоциональногоотклика, ни должной настойчивости. И даже когда маму пришлось экстренногоспитализировать, сердце у нее не дрогнуло – просто пошла, отвезла,договорилась. Все.
И вот она идет на работу. Дождь, но это не слишком ееволнует, правда, она сердится, что тротуары не убирают, что асфальт положилиплохо, а потому идти по нему тяжело – лужи разлились от края и до края. Тупоераздражение бессильно вырваться наружу, оно бурлит внутри и ничего больше. Новдруг – бац! – ломается каблук. Она смотрит на свою туфлю и понимает –все, дальше идти нельзя...
Такова жизнь: один вертится между шипами и не колется;другой тщательно следит, куда ставить ноги, и все же натыкается на шипы посредилучшей дороги и возвращается домой, ободранный до потери сознания.
Дени Дидро
Этот сломанный каблук – в сущности, рядовое событие,неприятность, конечно, но совсем не катастрофа – вдруг кажется женщине мериломвсей ее жизни. Может быть, она и не думает об этом так, т. е. в ее сознании нетв этот момент никакой философии. Но зато по ее ощущению в этом сломанномкаблуке, словно в капле воды, отразилась вся ее жизнь. Слезы душат, онаначинает плакать, а затем просто рыдать – прямо здесь, посреди улицы, инеудержимо.
Для человека твердого духом, который всегда хранит мужество,единоборствуя с сильнейшим гнетом обстоятельств, – для такого человекапочти не существуют безвыходного положения.
