что не приносит доход.
Между тем как оно несет в себе все.
Возьми, к примеру, эти фальшивые новости, fake news, точнее эти fuck news, хреновы новости, которые доносятся отовсюду.
И которые столь же опасны из-за того, что фальшивые, как и из-за того, что новости.
Когда знакомишься с информацией, с тем, каким манером ее получают, – это в самом деле похоже на дерьмо. Ты его смываешь – и все, на следующий день и не вспомнишь.
Это наихудший способ развеять скуку. Но с нее начинается твое утро. И у тебя никаких ощущений, кроме тех, что связаны с очередной сенсацией. Ты даже не почувствовал себя неподвижным.
Однако разве можно начинать движение, когда тебя беспрерывно бомбардируют дурными вестями?
Худшее из всего, что ты глотаешь изо дня в день.
В режиме реального времени. Длительно.
То, что сообщают тебе обо всех несчастьях мира, подобно неудачной пересадке органа, который твое тело уже не может отторгнуть.
В предшествующие века мир наверняка был еще хуже. Массовые убийства, несчастья – они были повсюду, и гораздо чаще, чем сейчас. Но то были человеческие зверства.
И никакая техника не могла расстроить тебе нервную систему на целый день.
Сегодня один ужас гонится за другим. Наш ум живет в постоянном стрессе. Нас приучают к трагедии.
В итоге мы уже не смеем шевельнуться.
Мы во власти пугливой оторопи.
Вот уж действительно: «Трепещите, об остальном мы позаботимся!»
В этом единственная настоящая трагедия.
Больше не сметь шевелиться. Не иметь сил двигаться.
Больше не видеть. Никуда не отклоняться.
Взять все за наличные.
Вот Википедия, к примеру: нажатием кнопки мы получаем подобие всего, и абсолютно все неверно. Неверно потому, что сведения не проверяются людьми, которые их размещают, и теми, кто это читает. Здесь нельзя получить реального представления о вещах, потому что они не имеют воплощения. Без мякоти, без плоти. Если мы не начнем по-настоящему, всем существом, дышать вещами и по-настоящему на них смотреть, с этой дурацкой Википедией мы о них ничего не узнаем!
Это как подделка в искусстве. Копия копии. Ложная очевидность.
Думаешь, я дошел бы до блаженного Августина с помощью Википедии? Нет, мне понадобилась встреча, понадобился человек, Андре Мандуз[13], с его дыханием, его вдохновением и страстью.
Это общество больше не позволяет нам проходить посвящение. Оно дает нам инструмент, но не тот. Ты не станешь возделывать огород киркой! Ты с этим справишься, да, но не так же, как с лопатой или заступом. И результат не может быть таким же.
Нет, это не пустота в режиме реального времени, что заполнит нашу внутреннюю пустоту. Напротив, это еще больше пустой пустоты.
Так что да, кнопку нажать легко, но все тщетно.
Легко и тщетно: изнанка природы. За этим ничего нет.
Ничего пережитого.
Даже эфемерности.
Просто ничто.
Попробуй обрести с этим мудрость!
Все это немного удручает, но чего ты хочешь, таково состояние мира.
А я, честно говоря, когда вижу этот идиотский, слишком болтливый мир, предпочитаю замкнуть слух и мчаться слушать языки, которых не понимаю.
Слушать птиц, пение которых здесь уже не слышно.
Быстро мчаться в другое.
Во времена ван Вогта, Филипа Дика, Рэя Брэдбери научная фантастика была очень интересной.
Эти писатели обладали знаниями во всех областях: в ботанике, точных науках, философии, духовных практиках. Они предлагали нам синтез, который пробуждал наше сознание. У них действительно взлетали корабли. Мы были далеки от марвеловских комиксов – идиотской популяризации этих вселенных.
Вот у Артура Кларка, создателя «2001: Космической одиссеи», есть очень короткая повесть, написанная в 1953 году.
«Девять миллиардов имен Бога».
Это история тибетских монахов, которые испокон веков стараются записать все возможные имена Бога, убежденные, что человек создан, чтобы составить этот список, и что после завершения работы Бог откроет для человечества новую эру.
При той скорости, с которой они это делают, монахам потребуется около пятнадцати тысяч лет, чтобы завершить свою задачу.
Чтобы ускорить процесс и избежать непомерных трудов, они решают приобрести в Америке компьютер, способный выполнить работу вместо них за сто дней.
Двое компьютерщиков доставляют технику в монастырь, программируют ее.
Затем, за несколько часов до того, как компьютер добрался до конца пресловутого каталога имен, эти двое уходят ночью в Гималаи, уверенные, что ничего не случится.
Там один из них поднимает голову и видит, как на небе одна за другой гаснут звезды.
Я не живу в мире этих машин.
Но чувствую, как он меня настигает, как он настигает всех, поэтому бегу от него, как от чумы.
Я ничем не умею пользоваться, умею только отключать звонок.
Нажмите клавишу «стоп».
Когда все это выключаешь, сразу понимаешь, что жизнь становится лучше. Мы снова свободны.
К счастью, мир огромен. В нем нет ограничений, кроме тех, что мы себе устанавливаем.
И есть еще много земель, где не пренебрегают тем величайшим, что несет в себе человек: жизнью.
Вдали от этой техники, что не чувствует тонких различий и не имеет слабостей.
Когда я уезжаю из Европы в Африку, в арабский мир, в самое сердце Сибири, одно мгновение мне кажется, будто я перехожу из сумерек в рассвет.
Чтобы изменить мир.
Никакой информации, никакой сети, язык, который я не понимаю, просто люди, жест, что читается во взгляде.
Достаточно одного лица, и это уже Другое.
Там материя еще говорит, там люди, которые живут, которые на свободе, которые дышат, которые проникаются встречей, природой.
Эта природа, которой здесь больше нет, мне нравится. Я люблю ее всем своим существом.
Люблю то, что от нее исходит, как она действует и как с ней взаимодействуют, как она ритмична со своими сезонами и уходящим временем.
Люблю вставать и ложиться с солнцем.
Другое – это вещи, которые были здесь всегда.
Ритм времен года, животные, материя. Все, что мы можем здесь потерять. Эта простота.
И меня всегда сильнее трогает и волнует след доисторической руки на стене пещеры, чем все вотсапы мира.
Открытая дверь
Сегодня я в Дубае.
Здесь празднуют Рамадан.
У меня на глазах люди разбивают палатки для празднования. Они готовят столы, еду, всевозможные развлечения. Они готовятся принимать, разделять.
Я очень люблю это время года. Главное содержание праздника – это вместе пережитый пост, который сплачивает общину.
Есть милостыня, закят аль-фитр: ты должен подать всем нуждающимся, чтобы они тоже могли поесть после поста.
Все это – проявление великодушия.
Но также и прежде всего – свидание с самим собой.
Как медитация.
Ислам очень внимателен к телу. Есть не только Рамадан, но и молитва, читать которую нужно коленопреклоненно пять раз в день. Будь тебе восемнадцать или девяносто – требования одни, каждый день ты опускаешься, становишься на колени, поднимаешься. В этом сила ислама.
Простая сила.
Энергия повторения.
Так же, как их песнопения. Суры, которые слышишь за неделю до Рамадана. Интонации передают ритм, это энергия, которую ты получаешь, вибрация, подготовка. Вхождение в состояние. Они вводят тебя в состояние другого слушания, открытости, которая помогает войти в состояние поста.
Конечно, начало
