не знала, было ли благородно пытаться остаться в живых, чтобы вернуться к своей семье. Но это определенно не было злом. Должна признать, идея поставить на место парочку придурковатых элементалей также показалась мне не такой уж плохой. Куинси, вероятно, не проникнется ко мне симпатией.
Но, возможно, так и будет. Я вспомнила его реакцию на мой комментарий о «дрянных девчонках». То, как он поставил Ривена на место, несмотря на то, что тот был членом королевской семьи. Возможно, Куинси был поклонником поэтического правосудия.
— Как думаешь, мы будем ходить на занятия вместе? — с надеждой спросила я.
Керри нахмурилась.
— Наверное, не скоро. — Они делят секции в зависимости от силы, которую чувствуют в тебе во время тестирования. Я буду на нижних уровнях, а ты — на верхних.
— Отлично, — саркастично пробормотала я.
— Каждый урок будет разнообразным, — заверила она меня. — Потому что у каждого есть склонность к разным элементам.
— К чему у Дрю? — Я знала, что с ней мне следует быть осторожнее.
Керри поджала губы.
— Воздух, вода, огонь.
— Три? — пискнула я.
Керри поморщилась.
— Поверь мне, я не слышала ничего, кроме того, что она, по сути, была опорой всего нашего детства. Она надеется, что ее дар земли проявится, как только она начнет тренироваться. Она говорила всем, кто соглашался слушать, что ей суждено стать той, кто снова соберет принцев вместе.
Я закатила глаза.
— Не могу дождаться, когда услышу все об этом.
Керри повернулась на стуле, наклонилась вперед и пригвоздила меня взглядом.
— Ты должна быть осторожна с ней, Аура. Она производит впечатление скучной сучки, но на самом деле она холодная и расчетливая. В нашем королевстве была еще одна девушка, у которой было три дара, и, скажем так, она не поступила ни в одну Академию.
Я села, чувствуя спазм в животе.
— Что случилось?
— Никто не знает. Однажды днем они с Дрю пошли купаться, и вернулась только одна. Самое ужасное, что я видела ее отца после того, как это случилось. Он выглядел… гордым.
-11-
Крики. Такие, которые невозможно было не услышать, разорвали воздух. Крики, в которых слышались агония и ужас.
Дым клубился, а языки пламени танцевали надо мной.
— Мама. — Слово было таким тихим, что я его не расслышала. Я поняла, что произнесла это, только по тому, как искривились мои губы.
Все болело. Я попыталась пошевелиться. Где я?
Тяжелая балка давила мне на живот. Я оттолкнулась от нее, но не смогла освободиться. Наверху раздался треск, и что-то огненное метнулось в мою сторону. Паника была такой острой, что, казалось, схватила меня за горло.
Горящая половица ударилась о балку надо мной. Меня пронзила боль. Ее было так много, что она проникла в каждое нервное окончание, поджигая их. Затем осталась только чернота. Дымовой монстр поглотил меня целиком.
Я подскочила на кровати, прижав руку к груди. Взгляд метался по комнате, пытаясь понять, где я нахожусь. Кингвуд. Спальня.
Я изо всех сил пыталась выровнять дыхание, пока тихий храп Керри проникал в темноту. Я не могла глотнуть воздуха. Было слишком тепло, слишком душно. Мне нужно было выйти. Свежий, прохладный ночной воздух.
Спустив ноги с кровати, я двинулась, не задумываясь о том, разумно ли это. Босые ступни мягко ступали по темному паркету, когда я выскользнула из комнаты.
Легкие горели, пока я пыталась вспомнить, в какой стороне находится лестница. Я пошла налево, надеясь, что не ошиблась. Дрожь облегчения пробежала по телу, когда я увидела заднюю лестницу. Снизу послышались голоса.
Нет. Я не могу никому попасться. Только не это. Я не могла позволить ни единой живой душе увидеть мою слабость.
Я бросилась вверх по лестнице, а не вниз, молясь, чтобы в конце моего пути был какой-нибудь выход. Кончики пальцев покалывало — верный признак того, что у меня оставалось всего несколько мгновений до того, как я потеряю сознание. Я напрягла мышцы сильнее. Все было в огне. Это только усилило панику, тело перестало различать воспоминания и реальность.
В поле зрения появилась дверь, и я со всей силы ударила по ней. Она распахнулась, и я оказалась на крыше. Прохладный ночной воздух приятно ударил в лицо, а понижение температуры немного притупило мою дикую натуру.
Я судорожно втянула воздух в легкие. Мне хотелось упасть, но я знала, что замкнутость в себе только усилит панику. Вместо этого я запрокинула голову и уставилась в небо.
Звезды сверкали так ярко, как я никогда не видела. Словно маленькие драгоценные камни, рассыпанные по небу. Я попыталась сосчитать их. Чтобы дать своему мозгу возможность сосредоточиться на чем-то, кроме ужаса, преследующего меня.
Раз. Два. Три. Четыре.
Их было так много, что я сбилась со счета после двадцати семи, но упражнение уже сделало свое дело. Дыхание успокоилось, пульс замедлился. Именно тогда я поняла, что по лицу текут слезы. Я не сделала ни малейшего движения, чтобы остановить их или вытереть. Я просто позволила им течь.
Мне нужна была эта отдушина. Если бы я когда-нибудь не дала волю переполнявшим меня эмоциям, точно захлебнулась бы. И я не могла позволить себе роскошь выплеснуть их где-то еще.
Слезы текли по лицу, капая с подбородка на крышу. Я отпустила все это. Гнев, страх, горе. Я плакала о Чарли и маме. Обо всем, через что мы прошли. Обо всем, что еще было впереди. Я плакала из-за всего неизвестного, что окружало меня. Из-за доспехов, которые мне предстояло надеть завтра.
Я пальцами провела по ожогу на внутренней стороне руки. Это успокаивающее чувство. То, что напомнило мне, что я уже проходила через ад раньше. Я могла пройти и через это тоже.
С каждым движением моих пальцев по вздувшейся коже плач стихал. Наконец, он прекратился совсем. Но в груди по-прежнему зияла дыра.
От какого-то движения я резко повернула голову вправо.
— Кто там?
Тени сдвинулись. Было так темно, что я даже не была уверена, что видела человека. Он двигался так же, как и дым, продвигаясь вперед длинными, медленными клубами. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, изо всех сил стараясь не сорваться с места.
Фигура растаяла в тени, но казалось, что кто-то все еще цеплялся за него, обвивая его ноги и руки. Я с трудом сглотнула, когда увидела его. Широкие плечи и массивное телосложение. Мускулистые руки покрыты замысловатыми татуировками. Темные волосы колыхались у него на голове. Челюсть и скулы были такими острыми, что ими можно было резать стекло.
Но его глаза.
Эти глаза были такими темными, что
