такой уж и старый, ― ответила я и потянулась к бокалу. Он цокнул и схватил мой бокал, на мгновение наши пальцы соприкоснулись.
― Я не знал, что ты несовершеннолетняя. Хочешь соку? Блядь, я мог попасть в тюрьму из-за сцены, которую устроил на свадьбе. Слава богу, что ты хотя бы не старшеклассница.
― Мне не нужен сок, ― ответила ему я.
― Тогда может молока? ― поддел он.
― Смешно, ― сухо ответила я, а Хамильтон лишь посмеялся. Конечно же, он встал, вылил содержимое моего бокала и достал из холодильника клюквенный сок. Я наблюдала, как тот налил немного, и весело покачала головой, когда Хамильтон сел напротив меня.
― Держи, теперь можешь прикинуться, что ты взрослая.
― Ты же помнишь, как наливал мне виски?
― Да, но это было до того, как я понял, что ты несовершеннолетняя, ― ответил он
― Возрастные ограничения для покупки алкоголя ― это смешно, то есть, я могу пойти на войну, но не могу купить себе пива?
― Ты слишком красивая, чтобы воевать, ― прошептал Хамильтон и вернулся на свое место. Потом медленно растянул губы в улыбку. Я поймала его взгляд, когда он облизал свои губы, мое сердце бешено колотилось, а Хамильтон, как ни в чем не бывало, сделал глоток.
― К тому же, я не могу воспринимать тебя, как алкоголика.
Я перенесла весь свой вес на кухонный стул.
― Я и не такая, у меня никогда не было времени на дикие подростковые бунты, ― призналась я и провела вилкой по тарелке.
― Вся моя жизнь ― один сплошной бунт, ― признался Хамильтон и откинулся со смехом на спинку стула. ― Давай, расскажи мне о своем самом сумасшедшем поступке. ― Я покраснела от его слов. Потому что знала ответ на его просьбу. Воспоминания, которые наполнили меня, были одновременно манящими и грязными. Мне пришлось бороться с улыбкой, которая так и хотела появиться у меня на лице. Хамильтон поднял одну бровь. ― Это будет интересно.
Я облизала губы и отвела взгляд.
― Ничего интересного, серьезно, особенно если сравнить с тем, что делал ты.
Хамильтон поддался вперед.
― Это все относительно. Не нужно сравнивать себя с другими.
― Сравнивать себя с другими неправильно, ― согласилась я
Он закусил губу и подпер подбородок руками, тем самым показав, что тот весь во внимании.
― А теперь расскажи мне, почему твои прекрасные щеки покраснели, выложи мне свои самые грязные секреты. ― Я выдохнула и заправила выбившуюся прядь за ухо, рассматривая кухню. Вдыхала запах нашего обеда, продлевая неизбежное. ― Я жду.
― Ладно, ― сдалась я перед тем, как посмотреть ему в глаза, интерес, который я увидела в них, заставил меня вздохнуть. ― У меня был секс с защитником футбольной команды в школьной лаборатории. Это был мой первый раз, он был нежным со мной. До этого мы много флиртовали, ― призналась я и посмотрела на свои ногти. Я не получила тогда оргазм, но в тот момент это было неважно. Это было грубо, страстно… И быстро.
― Ага, ― ответил Хамильтон, ― вы встречались?
― Не совсем, я просто помогала ему подготовиться к экзамену по химии.
― Мне кажется, я видел похожее порно, ― ответил он дерзко и положил руки себе на колени.
Я проигнорировала его комментарий.
― Это было весело, я чувствовала себя дико и легко. Но потом он написал мне об этом, и мама увидела его сообщение, ― призналась я. ― Она была в бешенстве, заставила пить противозачаточные и потом еще наказала. Сказала, что не хочет, чтобы я разрушила свою жизнь, как она. ― Я никогда не говорила ей, что ненавижу чувствовать себя, будто я ― ошибка. Мама узнала о моем первом разе и превратила это во что-то ужасное, заставила почувствовать себя неправильной. ― Мама также заставила меня прочитать про все ЗППП и угрожала различными наказаниями. Она сказала мне, что мое тело ― это цветок, а каждый раз, когда я сплю с кем-то, я отрываю лепесток.
Хамильтон сжал губы.
― Тебе не кажется, что это токсично? ― спросил он, его лицо было серьезным, а глаза расширились в неверии.
― Но я знаю, почему она так говорила. Мама хотела, чтобы у меня было то, чего у нее не было. Думаю, что когда всю жизнь ты живешь в обидах и страхе, трудно говорить или делать правильные вещи. Я просто чувствовала, что должна делать все, что она не смогла, понимаешь? Во всяком случае, я встречалась с тем парнем еще пару раз, когда мама работала допоздна, но чувство вины давило на меня, и я быстро прекратила это.
Лицо Хамильтона излучало злость, он встал, схватил тарелку и кинул ее в раковину.
― Я думаю, он просто не был достаточно хорош для того, чтобы заставить тебя остаться, ммм? ― спросил Хамильтон, он стоял ко мне спиной. ― Думаю, в этом есть какой-то смысл, мы все пытаемся быть тем, кем нашим родителям не получилось стать. Это и есть причина, по которой я решил быть счастливым.
― Счастливым? ― спросила я, пока он ополаскивал свою тарелку.
― Это единственное, чего у Джека Борегара нет, ― сказал Хамильтон и повернулся ко мне.
― Джозеф кажется очень счастливым, ― возразила я.
― Ключевое слово здесь ― кажется, Лепесток. Легко казаться одним, а быть совершено другим. ― Я просто кивнула. Хотя понимала Хамильтона, но отказывалась верить его словам.
― Это был долгий день, давай разложим тебе диван.
Я кивнула.
― Хорошо, спасибо. ― Наш разговор становился все тяжелее.
Мы пошли в гостиную, Хамильтон нашел запасную простынь и пуховое одеяло для меня.
Я готовилась ко сну в ванной и думала о нашем с Хамильтоном разговоре. Отчаянно пыталась понять их странные семейные отношения. Что-то подсказывало мне, что это началось после того, как его мама умерла. Но почему?
Хамильтон поставил стакан с водой на кофейный столик возле дивана, пока меня не было.
― Я уйду до того, как ты проснешься.
Он встал и ушел, тем самым не дав мне шанса ответить.
― Спасибо, что позволил мне остаться! ― крикнула я, но единственным ответом мне был звук закрывающейся двери его спальни.
Глава 5
Я проснулась от того, что Маленькая Мама скулила, а незнакомый голос
