Дверь за мной закрылась, и я увидел сидящую на диванедевушку с родинкой. Она прижимала к себе одежду, прикрывая наготу. Там же, надиване, лежал человек с разбитым лицом. За столом в кресле босса расположилсясержант, его проницательные серые глаза пристально разглядывали меня.
— Дженкинс, — сказал он, — вы просто чудо. Мыбыли не в состоянии уследить за вами, однако вы сделали нашу работу. Как вы,быть может, уже догадались, Тельма была нашей приманкой. Она оставила своюпрежнюю ночную жизнь, чтобы помогать полиции. О том, что она работает на нас,не знал никто, кроме Хорька. Мы подозревали, что он предупредил вас. Правда,бандиты тоже подозревали, что он предал шайку, и потому убрали его. А этотчеловек, — он указал на распластавшееся на полу тело босса, — былодним из величайших преступных умов нашего времени. Он имел неограниченный доступк финансовым ресурсам и организовал мощный преступный синдикат.
Начинал он с подпольной торговли спиртным и прочимзапрещенным товаром, а набрав силу, создал целую преступную сеть, которая велавойну с общественностью города. Этот человек обладал поистине гениальнымиорганизаторскими способностями, он умел держать под своей властью самых опытныхголоворезов. Он руководил всей криминальной деятельностью в городе: держалпритоны, лавки для скупки краденого, ювелирные мастерские и салоны. Тельме иБенни удалось собрать о нем кое-какие справки. Тельма проникла в банду, позже вигру вступил Бенни. Но вы все время мешали им. Дважды Тельма давала нам знать,где и когда вас можно вывести из игры, но в самый последний момент вы исчезали.Правда, несколько раз, не зная того, вы оказали нам кое-какие услуги. Все этовремя Тельма собирала имена, адреса и прочую информацию, благодаря чему мыможем теперь покончить с этим делом. О том, что вы сделали сегодня и почему выэто сделали, кроме вас знаем только мы трое, да еще те, для кого вы этосделали. Что касается всех остальных, то они могут лишь шептаться об этом. Васэто устроит?
Я поочередно посмотрел на каждого из них:
— Я могу идти?
Он кивнул:
— И знайте: с этого дня полиция будет к вам гораздодружелюбнее. Если хотите, можете стать нашим секретным агентом. Вас ждетблестящая карьера.
Я молча покачал головой. Я не хотел оскорблять чувстваТельмы, дурно отзываясь о ее профессии. В конце концов, каждый занимается тем,что ему нравится.
— Спасибо, я лучше пойду.
— Тогда разрешите пожать руку смельчака. — Сержантпротянул мне руку, и глаза его засияли.
Вдруг я услышал рядом шорох одежды, ощутил легкоеприкосновение, и две голые руки обвили мою шею, а на губах я почувствовалнежный поцелуй.
— А это моя лепта, — проговорила девушка с родинкойи вдруг, поспешно выхватив платок, принялась вытирать мне губы.
— Я забыла, что у меня накрашены губы, — хихикнулаона, — а тебе предстоит сегодня утром увидеться с ней.
А ведь действительно уже наступило утро.
Я шагнул к двери и посмотрел на сержанта.
Он кивнул и лично проводил меня к выходу.
— Вот что, ребята, — обратился он кполицейским, — управление больше ничего не держит на Эда Дженкинса.Ничего. Ясно? Спокойной ночи, Дженкинс. То есть доброе утро.
Я спустился по ступенькам и остановился на бетонированнойдорожке. Светало. Где-то прокричал петух.
Полицейские, сгрудившись в кучу, удивленно смотрели мневслед.
— Опять Неуловимый обвел нас вокруг пальца! —шепотом воскликнул один из них. — Как это у него получается?
Ответа им никогда не узнать.
Беспечной походкой рыболова, спешащего к любимому месту уреки, я шагал по улицам, вдыхая свежий бодрящий воздух зарождающегося дня.
У Кемперов меня ждали с нетерпением. Когда я вошел, менявстретил всеобщий вздох облегчения.
На улице меня ждало такси, но я почему-то решил не упоминатьоб этом — подъездная дорожка находилась на приличном расстоянии от дома.
Увидев девушку, я улыбнулся ей:
— Ну вот и все, Элен. Бумага уничтожена. Негодяй следяными глазами за все рассчитался сполна.
Ее широко раскрытые глаза сияли.
— Эд, — медленно проговорила она, — выоказались там ради этой бумаги. В тот момент я думала не о ней.
Как вам удалось скрыться от полиции?
— Очень просто, — усмехнулся я. — Полицейскиеплакали, расставаясь со мной.
Кемпер рассмеялся, зато его жена не сводила с меняпристального взгляда. Мне показалось, что по лицу девушки пробежала легкаядрожь.
— Эд… Эд… Скажите, вы… отравили его?
Я покачал головой:
— Для такого, как он, и яду-то жалко. К тому же яникогда не смог бы сделать такую подлость. Да в этом и не было никакойнадобности. Я начинил иголки зеленой краской, а записка довершила остальное.Как видите, я хорошо знаю эту публику. Я понимал, что, уколовшись и прочитавзаписку, он сломается. А его подчиненные, увидев, что он обречен, набросятся нанего как стая голодных волков, и свою смерть он встретит раньше остальных.Девушка с родинкой работала на полицию. Вот почему Хорек предостерегал менянасчет нее. Там, в бандитском логове, ей удалось вызвать полицию. Телефонисткауслышала в трубке ваш голос, взывающий о помощи, подключила линию полиции, онипроследили, откуда звонок, и выехали на место. Это спутало мне все карты. Яхотел дождаться смерти главаря и, после того как бандиты обчистят сейф,беспрепятственно забрать бумагу. Я знал, что они возьмут только деньги идрагоценности, никакие бумаги им не нужны. С приездом полиции моя задачанесколько усложнилась, но… Я все-таки сжег это письмо.
Элен поникла еще больше.
— Нужно мне было больше верить в вас, Эд. Когда я поняла,что вы собирались выступить в роли приманки, я проследила за вами и решиласогласиться на все условия этого негодяя, лишь бы сделать хоть что-нибудь длявашего спасения.
Лоринг Кемпер громко высморкался.
Его жена смотрела на нас со снисходительной улыбкой.
— Мистер Кемпер полагает, что сможет добиться для васпомилования во всех штатах, где против вас выдвинуты обвинения, —продолжала девушка. — Вы будете свободны… сможете завести свое дело…семью…
Отвечая, я старался не смотреть ей в глаза: — Право, этобыло бы очень благородно с его стороны, только вы не понимаете, Элен… Я человекиз другого мира. Общество никогда не примет меня, несмотря ни на какиепомилования. Моя жена всегда будет считаться всего лишь женою мошенника, изгоя…перед детьми будут закрыты все двери. Простите, я должен выйти на минуту. Нужновзять кое-что в своей комнате.
С этими словами я встал, непринужденно откланялся и вышел. Ялюбил ее и уже готов был признаться в своей любви. Но я не мог, не имел правапозорить эту благородную девушку. А они почему-то никак не хотели этого понять.
