Человек, стоявший на пороге, вежливо поклонился.
Лицо его походило на оплывший кусок сала.
— Полагаю, вы и есть мистер Филипп Конвей? Долженпризнаться, мне нелегко было вас найти, мистер Конвей, совсем нелегко.
Я сделал шаг в сторону и жестом пригласил его войти:
— Входите, присаживайтесь.
Я сказал это только потому, что краем глаза заметил в углукоридора гостиничного детектива.
Он прошествовал в комнату с тем самодовольным и надменнымвидом, какой обычно принимают обладатели жирной шеи, когда считают, чтопровернули нечто очень умное.
— Да. Да, конечно, — заявил он, когда я запер заним дверь. — Мистер Филипп Конвей, чье настоящее имя Эд Дженкинс,известный полиции десятка штатов как Неуловимый Мошенник. Мне пришлось здоровопопотеть, чтобы найти вас, Эд Дженкинс.
Его глаза сузились, как у кошки, и уставились мне в лицо. Водном он, безусловно, не лгал: ему, должно быть, пришлось здорово попотеть,чтобы найти меня.
Даже не знаю, как ему это удалось. Я жил в этом отелеинкогнито и готов был поспорить, что за мной не следили.
— Садитесь, — повторил я, а затем прибавил —только для того, чтобы чуть-чуть сбить с него спесь: — А знаете, в общем-то явас ждал.
Глупая самодовольная улыбка буквально соскочила с его лица.
— Не может быть, — заявил он.
— Я ждал вас, — с улыбкой повторил я.
От удивления он выпучил глаза. Кажется, юмора у негопоубавилось.
Зазвонил телефон — я весь напрягся. Вряд ли это простоесовпадение. Я не вел ни с кем никаких дел, никто не знал моего местонахождения.Филипп Конвей был таинственный некто, снявший приглянувшуюся ему комнату сванной в отеле «Колисад».
Телефон висел на стене. Чтобы подойти к нему, мне пришлосьбы повернуться спиной к моему гостю. Кто знает — возможно, в этом и состоялачасть их плана: подослать ко мне этого жирного борова и сделать так, чтобы я напару минут отвернулся. Но не ответить на звонок означало показать ему свойстрах, а я отнюдь не собирался давать ему такое преимущество. Слишком многочести. Мне все-таки удалось, не показывая спины, добраться до телефона. Неспуская с гостя глаз, я снял трубку.
— Прошу прощения, — обратился я к нему, а в трубкупроговорил: — Алло?
Мне ответил женский голос, в котором звучали истерическиенотки:
— Эд, не…
Затем послышался крик, звук удара и падения человеческоготела, потом какое-то легкое постукивание — должно быть, ударялась о стенуболтающаяся на проводе телефонная трубка.
Я даже глазом не моргнул и, полуобернувшись к своему гостю,продолжал разговор так, будто на другом конце провода ничего не произошло.Пусть думает, что все идет по плану.
— Да, все в порядке. Он сейчас здесь… Молодец, спасибоза звонок. До свидания. — Повесив трубку, я повернулся к гостю: — Так чеговы, собственно, от меня хотите?
У него медленно отвисла челюсть, он побледнел.
Один ноль в мою пользу. Ясно, что он не ожидал этого звонка.Значит, все-таки совпадение. Так я и подумал, услышав в трубке ее голос.Прозвучало всего два слова, но в них слышался панический ужас. Это был голосженщины с родинкой на левой руке, женщины, которую я знал как Мод Эндерс.Именно ее просил меня остерегаться Хорек, поплатившийся за это собственнойжизнью.
Да, она была загадкой, эта девушка с родинкой на руке.
Меня преследовала крупная акула, преследовала с целью убить,а эта девушка, без сомнения, была членом его шайки, однако ее поведение поотношению ко мне выглядело весьма странно: пару раз, пытаясь спасти меня, онаявно предавала интересы своего босса. Но вместе с тем я не мог забыть Хорька,которого буквально изрешетили пулями из зашторенной машины, едва словапредостережения слетели с его уст.
— Мое имя Уоллес, Уолтер Уоллес, — нервно совралмой визави. — Но поскольку вам известно и о моем визите, и обо мне, может,вы знаете, почему я пришел?
Последнее было тонким прощупыванием, попыткой узнать, неблефую ли я. Я зевнул. Он обеспокоенно следил за выражением моего лица.
— Лучше бы вы сказали мне что-нибудь толковое, вместотого чтобы заставлять меня собирать по крохам уже и без того известную мнеинформацию. Я думал, так будет лучше для вас. Хотя, раз уж мне, в сущности,ясна цель вашего визита, давайте не будем понапрасну тратить время, я сразу дамвам прямой ответ: нет. Нет, и все. — И я бросил на него свирепый взгляд.
Лоб его покрылся испариной… И тут снова зазвонил телефон.
На этот раз я подошел к нему с большей уверенностью.
Звонил портье.
— Вам заказное письмо, сэр.
— Пришлите его сюда, — ответил я и повесил трубку.
Едва я успел открыть дверь, как в коридоре послышались шагирассыльного. Бросив ему полдоллара, я взглянул на конверт. Письмо, адресованноемистеру Филиппу Конвею, комната 456, отель «Колисад», было написано рукойдевушки с родинкой.
Быстро вскрыв конверт, я прочел:
«Эд, они хотят тебя убить, им известно, где ты скрываешься.Выйди тайком из отеля и жди меня в одиннадцать часов вечера в переулке заЛип-Синг. Я расскажу тебе многое из того, что тебе хотелось бы узнать.
Мод».
Я сунул записку в карман и вернулся к своему гостю.
— Послушайте, Дженкинс, — произнес он тоном,который должен был означать угрозу, хотя в глазах его уже появилсястрах, — вы не можете просто взять и отказаться. Так нельзя… Это… э-э… этонебезопасно.
Я усмехнулся:
— Для меня опаснее согласиться с этим предложением, чемотказаться от него.
Как бы мне не выйти за рамки созданного образа, подумал я.Он должен поверить, будто мне известно все и о нем, и о его поручении. Крометого, действовать надо быстро и внезапно. Если шайке, с которой я вступил впротивоборство, известно мое местонахождение — а заказное письмо и телефонныйзвонок достаточные тому доказательства, — значит, пора ложиться на дно, ипритом как можно быстрее. Так что нечего тратить время на обмен любезностями совсякими типами.
Он был уже на ногах, но все еще пытался продать мне своепредложение:
— Послушайте, Дженкинс, внемлите же, ради Бога, голосурассудка. Вы же знаете, я всего лишь посланец. За мной стоят другие, и онинепобедимы. Вы встали на пути у очень серьезных людей. Чтобы не дать очернитьимя отца Элен Чэдвик, вы завладели ценными документами, свидетельствующими отом, что старый Чэдвик вместе с другими участвовал в подкупе должностных лиц.Если вы не передадите бумаги нам, случится большая беда, Дженкинс.
