Она опустилась на корточки возле Джорима, который сидел на краю обзорной площадки, свесив ноги в пустоту. Шимик подскочил к ним и тоже присел, в точности в той же позе, что и Нойана. Но ее это не развеселило.
— Поймите, Владыка Теткомхоа, наши способности предсказывать грядущее многократно усилились с вашим прибытием, но близится сентенко, и иногда мы видим слишком многое, чего не можем понять и истолковать.
Джорим кивнул.
— Я понимаю. Но это нисколько не принижает вас. Сентенко все усложняет.
— Да. У седьмого бога два имени. Первое — Мозолоа.
— Мне было бы понятно имя «Мозохоа» — «чужой бог», или «бог ниоткуда». Почему «лоа», а не «хоа»?
Она вздохнула.
«Хоа» действительно означает «бог». Омхоа — бог-ягуар, вы — Теткомхоа. «Лоа» означает «мертвый бог». Омхоа убил и пожрал Зохоа, своего темного близнеца, так что теперь у него две ипостаси. Зохоа превратился в Золоа, но обычно это имя не употребляется, так как они с Омхоа теперь едины.
— Понятно. Значит, «Мозолоа» означает «мертвый бог, пришедший ниоткуда».
— Да. Мертвый бог, а не бог смерти, как Омхоа. — Нойана поскребла щеку ногтями, счищая присохшую к ней кровь. — У него есть второе имя — Нелетцатль. Оно означает, что он изменяет все существующие вещи, дословно будет звучать — «тот, кто дает имена». И все становится таким, как он пожелает, по одному его слову.
— Мертвый бездомный бог — создатель. Какая-то неразбериха. — Джорим протянул вертел Шимику, чтобы тот попробовал мясо. — Что еще вы о нем знаете?
— Мозолоа полон ненависти, и эта ненависть дает ему силу. Он зол и его гнев не знает границ. Он мертв — но ненавидит быть мертвым. Он долго ждал подходящего времени, чтобы вернуться, но до наступления сентенко это было невозможно. Теперь его сила растет.
Джорим поднял бровь.
— Но пока он не вернулся?
— Нет.
— Мы можем остановить его?
— Вы дразните меня, господин мой. Вы покинули нас, чтобы отправиться на запад, объявив, что оттуда придет Мозолоа. — Она взмахнула левой рукой, указывая на долину. — Вы вернулись, чтобы спасти нас от Мозойан. Теперь мы сможем верно служить вам. Если вам суждено одержать победу над Мозолоа, мы пойдем за вами куда угодно и сделаем все, что вы прикажете. Вы ведь для этого и вернулись, разве нет?
Джорима пробрала дрожь. Он чуть было не забыл, что она считает его богом, а его вопросы — способом проверить ее знания. Он не мог — особенно во времена сентенко — позволить себе растоптать искреннюю веру в него и убежденность в особом предназначении ее народа.
— Ладно, Нойана. Пока достаточно того, что я здесь, с вами. — Джорим подтянул ноги к груди. — Я хорошо знаю запад. Если Мозолоа придет оттуда, нам придется отправиться ему навстречу и победить. Я знаю, как это сделать.
Нойана низко поклонилась.
— Да, мой господин, этого достаточно. Мой народ долго ждал вашего возвращения. Они хотят служить вам. Мы последуем за вами куда угодно. Мы будем сражаться за вас до последней капли крови. Мы не подведем вас.
Глава пятьдесят девятая
Шестой день Месяца Волка года Крысы.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Морианд.
Наленир.
Хотя Нирати твердо решилась сказать Джанелу Эйриннору, что их отношения должны измениться, она совершенно забыла об этом, радуясь его возвращению из провинции. Он не пришел к ней, но отправил послание, в котором попросил прийти в гостиницу под названием «Киторан» на закате. Она появилась там в красной накидке, как он велел; ей предложили кубок с красным вином — последнего урожая, из горных сортов винограда. Оно было не слишком хорошим, но Нирати знала, что обычно в «Киторане» и такого не подают.
Хозяин гостиницы забрал ее накидку. Когда она допила вино, он принес черный плащ с капюшоном. Она запротестовала, но потом обнаружила небольшой внутренний кармашек, где лежало очередное послание. Девушка прочла его и стала выполнять указания. Покинув гостиницу, Нирати миновала мост через реку и направилась в восточную часть города. Она привлекла бы к себе внимание красной накидкой, если бы не переоделась, но теперь скользила по улицам незамеченной.
Когда Нирати подошла к назначенному месту встречи, из темноты появился Джанел и тихо произнес:
— Нирати, это очень важно. Поверни налево два раза — обойди этот квартал. Потом поверни еще раз и увидишь узкую улочку. Иди по ней. Постучи во вторую дверь справа. Тебя впустят. Поднимись по лестнице и войди в первую дверь с правой стороны. Не медли.
— Почему мы не можем пойти вместе?
— Тише. Я хочу удостовериться, что тебя не преследуют. Тебе могут причинить вред, чтобы добраться до меня.
От его хриплого шепота по спине Нирати побежали мурашки. Она сделала все, как он просил, стараясь идти ровной походкой. Про себя проклинала капюшон, закрывавший ей обзор, и с трудом подавляла желание обернуться и посмотреть, нет ли за ней погони. Она не понимала, что происходит, но предположила, что они были шпионами Дезейриона. До Маджиаты тоже добрались они?
Нирати почувствовала, как от этой мысли ее желудок сжимается. Она была уверена, что лазутчики Дезейриона не остановятся ни перед чем, — слышала множество историй о зверствах, которые они учиняли в Гелосунде. Но то, что случилось с Маджиатой, было гораздо ужаснее. Неужели эта участь ждет и меня?
Надеясь, что Джанел позаботится о ее безопасности, Нирати пробиралась по узкой улочке, обходя лужи. Она пыталась разглядеть графа впереди, но в наступившей темноте могла лишь смутно различать очертания. Она увидела дверь и постучала. Дверь открылась. На пороге встретил скрюченный карлик. Он молча указал ей на лестницу. Нирати начала опасливо подниматься по ступеням. Она была уверена, что лестница вот-вот развалится, — ступени надсадно скрипели под ногами. Но она благополучно добралась до второго этажа и вошла в комнату.
Нирати не ждала роскоши в таком месте. Комнату озаряли десятки горящих свечей, — толстых и тонких, коротких и высоких, простых и источающих аромат благовоний. Пламя свечей отражалось от поверхностей в комнате. Оно освещало высокое, в человеческий рост, зеркало, стоящее на полу. Постель знавала лучшие времена, однако матрас и простыни были свежими. Кувшин с вином и два кубка, а также блюдо с хлебом и сыром стояли на столике возле кровати.
Нирати нигде не видела Джанела. Когда он взял ее за локти, подойдя сзади, от испуга у нее душа ушла в пятки. Его руки обвились вокруг ее талии; он прижал ее к себе. Она по привычке крепко обхватила его руки, на мгновение позабыв, что хотела серьезно с ним поговорить.
Он развернул ее лицом к себе и улыбнулся.
